Детонация

– Вот и запомни, Алейник, – это не женщина! – Я прикрыла глаза и теперь застонала. Да-да, киборг я. – Это, мать её, агент! Мы именно её и ищем!

Дело дрянь. Я застонала громче.

– Позвонить дайте, а? Журналистка я. Жур-на-листка.

Майор дёрнул к себе очередным болезненным рывком, вгляделся в меня перекошенным лицом и заключил, слава богу, логичное:

– В карцер! До выяснения обстоятельств!

Уже до выяснения. Ну хоть что-то.

Дверь, лязгая, распахнулась за спиной, и послышались гулкие широкие шаги. Подняла голову – точно. Это же вроде приёмной. Вон и следующая дверь справа. Облегчённо вздохнула. Чем выше звание, тем больше вероятность контакта с Рэманом. Или всё-таки БэБосс? Он меня точно не бросит, это знаю наверняка. Шаги остановились.

– Что здесь делает леди Лэррингтон? И почему в таком виде? – сдержанные слова сзади толкнули воздух. И память.

Тот самый случай, когда тело действует раньше, чем соображает. Моё – возмущённое наглым самовольным заявлением – обернулось, и глаза наткнулись на короткий, ледяной, прорезавший меня сверху донизу взгляд. Горячо. В груди сейчас слишком горячо. Вашу светлость!.. Лучше бы я по-прежнему была в чёрной повязке.

Мгновенно осевший и побелевший майор отпрыгнул от меня, далеко отдёрнув руки, и нервно сглотнул. В потрясённых глазах его отчётливо было видно, как слетают серебряные полоски с погон. Сержант вытянулся, сделавшись ещё белее, ещё выше и тоньше, даже дышать и моргать перестал. Чистой воды эталон. Если бы могла, посмеялась бы. Но сейчас сама была точно как он – гипсовой скульптурой: стукни – рассыплюсь.

– Все вон, – очень тихо и очень сдержанно промолвил очень страшный самый старший по званию. И я немедленно засобиралась в карцер тоже.

– Каррия. – Угрожающая вибрация за спиной отрезала мне дорогу.

Остановилась, конечно, и замерла, что ещё было теперь делать? Да и наручники к побегу совсем не располагали. Дрэээк… Страшно, как тогда, в Весне. Но он об этом, конечно, никогда не узнает.

Соберись, Огнец. Это то самое начальство, которого ты хотела! И не стони даже мысленно, что и фразу построить не можешь как следует, чтобы не спалиться. И так стоишь на самом краю…

Он подошёл очень близко. Окутал тёплым, знакомым коконом и таким теперь уже далёким. А лицо равнодушно и холодно. Жутко.

– Руки, – глухо и коротко.

Приподняла чуть вверх их, сцепленные вместе. Близко. Слишком близко. Обтянутая чёрным совершенно неподвижная грудь. Не дышит? Замер на коротенький миг. Тихо щёлкнуло дважды, и запястья освободились. Ни одного касания – феноменально. Лицо командующего было безразлично. Что-то скрипнуло. Наручники, звякнув, грохнули об пол.

– Тэрридана немедленно! – угрожающе и негромко прозвучало над головой. А мне было одновременно страшно и невероятно легко.

Дверь отворилась, и задохнувшийся Тэрри взглянул взволнованно на его светлость, на меня, я как раз потирала запястья, и лицо его изумлённо расправилось, но только на миг.

– Выяснить состояние леди. Обстоятельства. При необходимости принять меры. Четверть часа. – Грэм стремительно покинул помещение, так больше и не посмотрев на меня. Тряхнула гулкой головой, вскинула подбородок. Ерунда.

– Леди Раввен, – Тэрридан коротко склонил голову, – позвольте ваши руки.

– Там ничего, не беспокойтесь. И прошу вас, зовите меня Каррия, – улыбнулась ему благодарно. – Почему вы здесь, что-то серьёзное?

– О, миледи, – засмеялся добро тихонько. – Боюсь, я должен спросить у вас то же самое.

– Мне скрывать нечего. Репортаж о лучшей Федерации фехтования Союза, – чуть мотнула в сторону головой. – Раз уж вы лишили меня возможности работать с привычными вещами, приходится довольствоваться вот такими дырами, куда никто и ехать-то не желает. О поездках за пределы страны тоже пришлось забыть. Меня почему-то, – многозначительно дёрнула бровью, – больше не выпускают пограничные службы. А Чесни совершенно счастлив на мне отыграться. Одно захолустье сменяется другим трижды в неделю! Вот. Пожаловалась, – выдохнула расстроенно. И Тэрри засмеялся опять.

– Идёмте, я провожу вас. – Он указал на закрытую дальнюю дверь. – Где вы остановились и сколько планируете пробыть в Родном?

Эта доброжелательная светская беседа, будто из другой реальности, вместо того чтобы уравновесить, лишила меня опоры окончательно. Он не ответил мне ни на один вопрос, при этом оставаясь вежливым, располагающим и приятным. Расспросил и узнал обо мне всё: и то, чем я не против была поделиться, и то, о чём категорически рассказывать не собиралась: неудачи с начальством, состояние здоровья, новости старшей сестры, даже номер в отеле – выложила всё. Как он это сделал? Понятия не имею. В любом случае теперь было ясно, почему Лэррингтон этого ценного кадра непременно держал с собой рядом.

Так. Стоп. Лэррингтон. Он назвал меня, когда появился, «леди Лэррингтон». Это такая неудачная шутка или операция действительно настолько засекречена, что выйти живой отсюда можно только прикрываясь его именем? Вот попала… Но, дрэк его побери, я рада его видеть. Что бы там ни было, рада! Он – нет.