Детский мир

В два рывка втянула в себя воздух, наивно полагая, что внезапно появившееся головокружение – это результат того, что я, кажется, разучилась дышать. Воздух со свистом ворвался в лёгкие, и кислород, ударив в голову, словно ароматный коньяк Полины Ивановны, сделал меня неожиданно смелой и раскрепощённой.

– Позволю, – приподнялась, чтобы прижаться к мужским губам, едва не рыча от нетерпения, снедаемая любопытством, томимая нестерпимой жаждой, что вдруг иссушила моё горло и губы. Арсений счастливо рассмеялся, легко уходя в сторону и без труда перехватывая мои руки, дотронулся кончиком языка до мочки уха, проложил коротенькую дорожку из поцелуев до того места, где шея соединяется с плечом и, довольно мурлыча, пробормотал:

– Да, именно такой я хочу тебя сейчас… Такой моей, такой доверчивой. Ты же веришь мне?

– Да, – торопливо, искренне, стараясь извернуться так, чтобы поцеловать самой. В этот раз Арсений не стал противиться моему желанию, встретив меня на середине пути, позволив нашим губам столкнуться в жарком поцелуе, таком жадном и нетерпеливом, словно не было вовсе предыдущих.

На периферии сознания мелькнула мысль, что, наверное, пока не поздно, стоит сказать Арсению, что мой сексуальный опыт гораздо меньше, чем он может себе представить, что он ограничивается лишь скудной теорией да несколькими практическими занятиями, которые он успел провести для меня. Но руки парня продолжают уверенно знакомиться с моим телом, и я понимаю, что время для разговоров прошло.

Арсений оторвался от моих губ и немного сдвинулся вниз, ведя полуоткрытым ртом по натянутой шее, безошибочно угадывая, где надо дотронуться и как, чтобы вырвать из моего горла восторженный стон. Мне определённо нравилось, как осторожно его пальцы подобрались к моей груди, как деликатно поприветствовали невероятно чувствительные соски. А ещё мне нравились звуки, которые Северов при этом издавал. И то, как эти звуки переплетались с моими прерывистыми вздохами, нравился шальной взгляд, обежавший моё лицо перед тем, как пальцы уступили место рту.

Это было лучше, значительно лучше моих снов. Острее. Безумнее.

И где-то там, паря в невесомости, я поняла, что это, кажется, навсегда.

Когда дыхание пришло в норму, а мозг снова включился в работу, мне просто категорически не захотелось возвращаться к прерванному разговору, хотя мы, конечно, многого друг другу не досказали. Хотелось урчать довольной кошкой, подставляя спинку под ленивую ласку тяжёлой руки, уверенно лежавшей поперёк моей талии.

Я залюбовалась тем, как она смотрелась на фоне моей кожи, скосила глаза на мирно вздымающуюся грудь, любопытным взглядом пробежалась вдоль едва заметной дорожки волос вниз, снова сбиваясь в дыхании от восторга и острого счастья. Нестерпимо захотелось дотронуться до того, кто теперь по праву мог называться моим мужчиной, и я не стала отказывать себе в такой малости. Повернула голову на бок, чтобы заглянуть Арсению в лицо и, поймав его внимательный взгляд, положила свою ладонь на его предплечье.

– Ты как? – он переместил мою руку себе на грудь, подался вперёд и поцеловал меня в уголок глаза, в висок и в ухо.

– Хорошо, – прошептала без всякого смущения. – Немножко странно, но хорошо.

– Почему странно? – не понял он и наклонился к моему лицу. Я думала, поцелует, но он только смешно потерся носом о мой нос.

– Не знала, что это так… – попыталась подобрать подходящее слово. Удивительно? Замечательно? Все эпитеты были бледными и даже близко не подходили для того, чтобы описать мои чувства. Поэтому я просто обвила свою руку вокруг его шеи и поцеловала, шепнув: – Спасибо.

– Обращайся, – улыбнулся он и пробормотал, почти полностью затаскивая меня на себя: – Иди сюда… Вот так. Хочу чувствовать тебя всю.

Я немного смутилась, но не стала возражать, тем более что тёплые пальцы пробежались вдоль моего позвоночника, воплощая в реальность мои недавние желания. Почти воплощая. Потому что Северов не был бы Северовым, если бы не был наглым и совершенно бесстыжим.

– Болит? – заметив моё напряжение, спросил Арсений, и я покачала головой.

– Нет. Не знаю.

– Я тороплюсь? – он с сожалением вздохнул и переместил руку на мои лопатки. – Прости.

Я дотронулась губами до середины его груди и ещё раз прошептала:

– Спасибо.

– Оля, ты самый вежливый воробей в мире. Ты знаешь об этом? – рассмеялся Арсений и внезапно переменил тему, став совершенно серьёзным: – Я бы хотел сказать, что ты должна была меня предупредить. Но боюсь, скажи ты мне правду, я бы до чёртиков перепугался. Может быть, даже всё испортил.

Я растерялась от такого перехода, смущаясь и совершенно не представляя, что на это ответить, но уже следующей фразой Арсений заставил меня забыть о таких мелочах, как смущение.

– В ту ночь, когда ты сбежала из дворца, – проговорил он, поглаживая позвонок на моей шее, – я был в приёмной Цезаря.

– Что? – я бы взвилась над постелью, если бы Северов не удержал, прижав мою голову к своей груди. – Где ты был?

Память услужливо напомнила мне о том вечере, когда мой унылый мирок рухнул, словно карточный домик от случайного сквозняка.