Детство. Автобиография… почти.

Я, как самый лучший ловильщик-вязальщик, шел впереди и так загордился своей новой должностью, что забыл пропустить вперед себя бабушку, погоняющую «Буренку» — это была моя непростительная ошибка. Как не смотрел отец за хлевом, но как раз в этот самый момент из него вырвался теленок и, свернув за угол, увидел свою маму. Меня он как бы не заметил и пошел на таран. «Буренка» остановилась. Бабушка тоже. Я почувствовал себя мухой между мухобойкой и стеной. Рядом находилась дверь и я во второй раз от испуга выбил ту самую клямку, о которой уже говорилось и, закрыв дверь на засов, прислонился к ней спиной.

Меня долго упрашивали ее открыть и впустить родных, но я уперся, прекрасно понимая, что на улице не родные, а захваченные пришельцами родственники, которые пытаются выманить меня и тем самым пополнить свои ряды еще одним рекрутом. Эх, фантастика, фантастика! Но проснулся дедушка, услышал крики, и вскоре уже я стоял под дверью и просил впустить.

Медведь

Когда наступали солнечные дни, а работы по дому не наблюдалось, я любил собирать малину в валах (таких местах нагромождения деревьев и кустарников, собранных в одном месте), тем более что до них было самое большое полкилометра от дома.

Вот однажды я так собрался, взял пятилитровый «жбан», поел на дорожку и отправился в путь.

Два часа пролетели мгновенно, и я даже собрал около трех литров, но потом в животе заурчало, загремело и пришлось пожалеть о том, что так много съел перед уходом. Еще через час, мне искренне захотелось, чтобы здесь, как по щучьему веленью, появился небольшой сарайчик с аккуратной табличкой «Туалет». Но в реальной жизни такого ведь не бывает. Спасло то, что я находился в деревне, вокруг никого не было, и меня окружали сплошные непроглядные кусты малинника, иван-чая, крапивы и небольших, только начавших свой рост деревьев. В общем, собрал я ягод, сам наелся, пришел домой и как-то забыл о последствиях несварения желудка.

Где-то через четыре дня о моем приключении знала вся деревня! Ну, не совсем о моем, но приключении. Вот что я услышал, когда ждал хлебный фургон из города:

— Недавно пошли за малиной, подходим к валу, а там медведь ревет, да так, что ветки в округе трещат, а потом как начал чихать, да со свистом… Мы сразу же ведра свои похватали; и бежать, — начали одни.

— Ну, про то, что он чихал, я не слышала, — продолжили другие, — но то, что он там был, голову даю на отсечение. Я когда из соседнего вала возвращалась, вижу — кто-то лапами так и машет, так и машет, а ветки во все стороны летят — ужас какой! (признаю, было такое — комаров отгонял). Потом вроде бы затих, а затем как зашумит, как закряхтит и как провалится в свою берлогу — только шорох кругом. Видимо малины наелся и обратно уснул.

— То, что медведь ревел или буянил, мы сказать не можем, но вот то, что он в нашей округе существует — уверенно заявляем! — перебили третьи. — Правда, Вася? Мы ж, когда с братом ягоды пошли собирать, чуть не околели на месте: все растоптано, разворочено и выдернуто с корнем — сплошное месиво. А куч сколько — будто там целое стадо кочевало. Я так перепугался, что едва в его берлогу не свалился. Хорошо, что за кусты удержался, но сапог все-таки вымазал. Вот что я вам скажу — был он там и сейчас по валам где-то бродит. Остерегайтесь туда одни ходить и внукам своим запретите!

Вот как бывает, когда не знаешь, с кем имеешь дело.

А я что? Похихикал в платочек, купил хлеба и домой пошел, а они пусть еще неделю порассуждают, пока я малины не наберу. Одно только смущает. Самому сапоги придется мыть — «медведь» все-таки.

Медведь разбушевался

Пока все шло хорошо. Народ немного подзабылся и успокоился. Я продолжал собирать малину, а бабушка — варить варенье и закручивать на зиму банки с компотом.

В этот день я даже и представить себе не мог, что вызову еще больше шума и неразберихи в местном населении.

При очередном сборе малинного урожая меня так пробрала икота, перешедшая в изжогу, что я пожалел о том, как с утреца навернул тарелку горохового супа, толченой картошки, сковородочку грибков, салата и пол-литра простокваши. Все бы ничего, но я прекрасно понимал, что следует после изжоги. Да, господа-товарищи, после изжоги следует отрыжка, да не простая, а раскатисто — молодецко-деревенская, охватывающая не только этот вал, в котором нахожусь, но и три ближайших к нему.

В общем, иду, кричу, пробираюсь сквозь заросли и тут, как из-под земли, две бабки с корзинами. Услышали они рев да треск, вспомнили, кто это может быть, да так все свои лукошки и побросали, а у самих только пятки засверкали несмотря на пенсионный возраст. Следующую пару ребятишек я напугал при выходе. Они, правда, ягод не бросили, но крика было о-го-го.

— Медведь идет! — голосил один, оставив друга и улепетывая от вала как от разъяренного зверя.

— Медведь голодный, на людей бросается, уже двоих покусал! — заорал другой и помчался в совершенно другую сторону.