Детство без Интернета

— Люся, Борька, Мишка, ну-ка живо вставайте и пошли за мной…, — пока мы куда-то шли, через целую анфиладу залов аэропорта, отец рассказал матери, что мест в аэропортовской гостинице нет, но он снял столик в тёплом ресторане и там досидим до утра. Это наверно было действительно единственное тёплое место для пассажиров. Большой и светлый ресторан, наш круглый столик на четыре человека стоял в дальнем углу, как раз у выхода из кухни, откуда выходили официанты с едой и нас обдавало таким благостным теплом, да и вкусными запахами. Отец с матерью заказали еды, ну уж тут без водочки, конечно, не обошлось, на что мать поморщилась, но промолчала. А нам с братом тем более было «до лампочки». Главное — мы были в тепле, кушали горячую и вкусную еду, и вскоре нас с Мишкой совсем развезло. Ткнулись лицами в заботливо подсунутую матерью свёрнутую одежду и заснули.

Из-за неудобной позы, ресторанного гула, а частенько из-за приглушенного стенами рёва двигателей самолётов, я иной раз просыпался, подымал голову и обводил сонным и непонимающим взглядом большое помещение, спящего брата, уткнувшегося в колени матери. Маму, тоже спящую, но с запрокинутой головой на стену. Отец, задумчиво куривший Беломорину и как это не удивительно, но почти трезвого, хотя на столе стоял наполовину наполненный графинчик с водкой и под его спокойный голос: — Спи, Борька, всё нормально…, — я наверно со стуком ронял голову обратно на стол.

Проснулись мы все почти одновременно, если нашим детским организмам достаточно было только сладко потянуться и мы с братом сразу полезли руками к нескольким тонко нарезанным ломтикам колбасы. То вот отец и мама, посмеиваясь друг над другом, с кряхтеньем вставали со стульев. Мама слегка потягивалась, а отец, подрыгивая ногами в разные стороны, готов был приседать, только чтобы размяться, но смущался, поглядывая на других посетителей ресторана, которые были тоже примерно в таком же состоянии.

А те сами сконфуженно оглядывались кругом, так как сами таким образом ночь перебились в теплоте ресторана.

Вкусно и сытно позавтракав, мы покинул гостеприимное тепло и вернулись в зал ожидания, где было также холодно, как и когда мы прилетели. Вышли на улицу, где оказалось теплее, чем внутри. Да и солнце уже поднялось высоко и стало постепенно пригревать, обещая тёплую погоду. Мать с отцом посовещались немного и решили до самолёта на Ташкент, поехать в город, погулять там и посмотреть на Свердловск.

Сели в красивый автобус и через сорок минут оказались в центре города. Где гуляли там и по каким местам — не помню. Помню, только мать с отцом посадили нас с братом на сумки у красной кирпичной стены старого здания, а сами нырнули в большой, трёхэтажный магазин со странным названием — «Пассаж». И мы с Мишей сидели там около часа, ожидая родителей и разглядывая суетившийся вокруг нас местный люд. И сейчас, каждый раз пробегая мимо того места по своим делам, я почти всегда вспоминал себя в детстве. После длительной прогулки по городу, мы вернулись в аэропорт и оккупировали скамейку рядом с забором, за которым строился новый стеклянный аэропорт. Родители зачем-то ушли в само здание аэропорта, а мы с Мишей бегали и играли вокруг скамьи. Иногда забирались на её спинку и пытались заглянуть во внутрь строительной площадки. Тоже вот интересно, кто бы мне тогда сказал, что я через пятьдесят лет буду участвовать на этом месте в строительстве очередного, нового международного аэропорта.

К вечеру снова здорово похолодало и мы одели всё тёплое что у нас было, что впрочем нас не особо спасало и мы терпеливо ждали объявление посадки.

Но и в самолёте, пока пассажиры заполняли салон Ил-18, пока мы рулили на взлёт — было холодно. А как только взлетели, пошло благословенное тепло. Полёт, как объявил по связи командир корабля будет проходить на высоте в 10 000 метров, со скоростью 850 километров в час и продолжаться 3 часа 45 минут. И всё это время я проторчал у иллюминатора, сначала глядя на проплывающие внизу облака, а когда быстро стемнело на далёкие внизу россыпи огней.

Постепенно стало давить на уши, как объяснил отец, мы начинаем постепенно снижаться и у меня сначала заложило уши, а потом появилась сильная боль. Я чуть не заревел, так больно было и отец с матерью стали наперебой мне советывать: — Глотай…, сильно глотай… — я старался, но не знал, как так глотать, а боль становилась всё острее и сильнее. Мои страданья заметила стюардесса и быстро принесла мне целую горсть сосательных конфет: — Соси, мальчик, и сильно глотай…, — вот тогда у меня всё получилось и я сразу успокоился. А Миша проснулся только перед самой посадкой, когда в салоне громко засмеялись над объявлением командира самолёта: — …. Мы приземляемся в аэропорту города Ташкент, за бортом самолёта +28 градусов тепла…, — все смеялись помня, что всего чуть более три часа назад мы дрызжали, по другому просто не скажешь, от холода и не могли поверить, что где-то может быть тепло.