Детство и общество

Однако я смею утверждать, что семейная жизнь этого мальчика скрывает в себе больше демократии, чем кажется на первый взгляд. Возможно, она не связана с демократией исторических трудов и газетных передовиц, зато отражает ряд тенденций, характеризующих демократический процесс как он есть, с его светлыми и темными сторонами и перспективами развития. Я должен здесь указать на одну из тех конфигурационных аналогий между семейной жизнью и национальными нравами, которые с трудом укладываются в какую-то теоретическую систему, но кажутся в высшей степени релевантными.

«В настоящее время неписаное, но твердое правило Конгресса состоит в том, что при обычных обстоятельствах ни один важный блок никогда не будет провален при голосовании по любому вопросу, затрагивающему его собственные жизненные интересы». Эта формулировка относится, конечно, к политическим интересам различных групп (аграрному блоку, финансовому, лейбористскому и т. д.), которые используют двухпартийную поляризацию — и сами применяют ее. Время от времени они способствуют продвижению позитивного законопроекта, но чаще — что иногда гораздо важнее — предотвращают появление нежелательного закона. Возможно, что в результате позитивного законотворчества получится хороший закон, однако он прежде всего не должен быть неприемлемым для любых важных блоков (так же, как кандидат в президенты может

быть потенциально великим человеком, но при этом должен

быть человеком, приемлемым для любого крупного блока избирателей). Этот принцип не только удерживает любую группу от абсолютного господства, но и спасает каждую из них от попадания в полное подчинение.

Подобным же образом американская семья склонна стоять на страже права каждого ее члена, включая родителей, на соблюдение своих жизненных интересов. Фактически каждый член семьи по мере того, как он взрослеет и изменяется, отражает разнообразие внешних групп и их изменяющихся интересов и потребностей, а именно профессиональной группы отца, клуба матери, подросткового круга и первых друзей их детей. Интересы этих групп определяют границы привилегий индивидуума в его семье, и эти же группы выступают в качестве судей данной семьи. Чувствительным приемником изменяющихся стилей жизни в округе и чувствительным арбитром их столкновения в доме является, конечно, мать. И я полагаю, что эта необходимость выполнять функцию семейного арбитра служит еще одной причиной того, почему американская мать инстинктивно боится окружать своих детей наивной животной любовью. Такая любовь при всей своей безыскусности способна быть избирательной, несправедливой и может ослабить решимость ребенка искать общества равных себе сверстников, чего семья не в состоянии ему обеспечить, да и не должна этого делать. Мать остается, в известном смысле, выше партий и интересов. Ей приходится присматривать за тем, чтобы каждая партия и каждый интерес развивались как можно сильнее — до тех пор, пока она не будет вынуждена наложить вето на интерес кого-то из членов семьи или на интересы семьи в целом. В таком случае здесь мы должны надеяться найти рациональное обоснование множества форм деятельности и бездействия. Они представляют собой не столько то, что каждому хочется делать, сколько то, что из всего доступного арсенала действий в наименьшей степени вызывает протест любого имеющего к этому отношение. Конечно, подобное внутреннее соглашение легко нарушается любой демонстрацией законного имущественного права, особого интереса или интереса меньшинства, и именно по этой причине ведется множество мелких споров всякий раз, когда интересы сталкиваются. Семья добивается успеха, когда в решении спорного вопроса достигает «согласия большинства», даже если оно дается без особого желания, постепенно подрывается частыми решениями в пользу интересов одной группы, будь то родители или дети. Эти взаимные уступки сокращают до крайней степени деление семьи на неравных партнеров, которые могут требовать привилегий на основании возраста, силы, слабости или добродетели. Вместо этого семья становится своего рода тренировочной площадкой для выработки терпимости к различным интересам

, но не к разным людям; симпатия и любовь имеют с этим мало общего. Как открыто любящего, так и откровенно ненавидящего удерживают от «выяснения отношений», потому что крайние проявления чувств могли бы ослабить равновесие семьи и шансы каждого ее члена. Важнее всего — накапливать притязания на будущую привилегию, которые можно подкрепить сделанными в прошлом уступками.