Детство и общество

Впервые девочку стала приводить в восторг игра с пальцами, состоявшая в придумывании каждому пальцу — «поросеночку» — своего занятия: «этот поросенок делает одно», «тот поросенок делает другое» и т. д. Джин заставляла своих «маленьких поросят» делать то, что сама делала в течение дня, например, «идти в продуктовый магазин», «идти в десятицентовую лавку», «ехать на лифте» или «плакать всю дорогу до дома». Таким образом, обращаясь к связной и ясной последовательности своих пальцев, она училась интегрировать время и устанавливать преемственность и непрерывность многих «я», которые делали разные вещи в разное время. И все же она не могла сказать: «Я

сделала это» и «Я

сделала то». Конечно, я не отношу это на счет одних только умственных способностей. Эго шизоида (равно как и шизофреника) всецело поглощено необходимостью проводить неоднократную проверку и интегрирование личного опыта именно потому, что он дает неадекватное чувство достоверности событий в то время, когда они происходят. Джин совершенствовала такую реинтеграцию вместе с коммуникацией, используя свои пальцы, которые теперь, после снятия с них запрета, могли быть снова допущены к телесному эго. Она выучила буквы алфавита, рисуя их сначала пальцами, а затем изучая азбуку с помощью тактильного метода Монтессори. И научилась исполнять мелодии на ксилофоне, используя ногти. Вот что рассказала мать Джин.

«После того как Джин начала проявлять такой беспокоящий, с виду бессмысленный, интерес к ксилофону, я заметила, что она фактически играет на нем ногтями. Она делала это так тихо, что невозможно было разобрать, что она играет. Однако вечером я обнаружила, что Джин исполнила „Water, Water, Wild Flower“ от начала до конца. Эта песня требует использования всех нот гаммы. Я попросила повторить и проследила за ее рукой, перемещавшейся вверх и вниз по гамме. Я была поражена и стала восторгаться, говоря, как это было чудесно. Потом сказала: „Давай спустимся вниз к остальным и ты сыграешь это для них“. Джин пошла охотно, хотя слегка волновалась и одновременно испытывала явное удовольствие. Теперь она громко сыграла эту песню для них и все были поражены. Затем исполнила несколько других вещей: „Rain is Falling Down“, „ABCDEFG“ и др. Мы все хвалили ее, а она как будто впитывала наши похвалы. Джин не хотела возвращаться к себе наверх. Казалось, она хотела остаться, чтобы играть для публики и испытать новое, восхитительное чувство».

Так Джин «сублимировалась» и приобретала друзей. Но по мере того как она заново обретала части себя, она новыми способами создавала и новых врагов. Например, использовала свои пальцы, чтобы тыкать ими в глаза другим, и достигла в этом такой опасной ловкости, что при появлении в доме гостей за ней приходилось следить и энергично пресекать ее намерения. Особенно нравилось ей тыкать в глаза отца, очевидно, вследствие развития хватательной активности, направленной на пенис и сигареты. Когда же на этой стадии развития болезни Джин отец был вынужден уехать в служебную командировку, она опять вернулась к хныканью, к фетишу-простыне (говоря «одеяло штопают»), разговаривала только тихим голосом и почти не ела, отказываясь даже от мороженого. Ведь она снова заставила кого-то уйти, прикасаясь к нему! Девочка казалась доведенной до полного отчаяния, поскольку фактически начала, наконец, отвечать на постоянные попытки отца помочь ей.

На пике этого нового кризиса Джин лежала в кровати рядом с матерью и, безутешно плача, снова и снова повторяла: «Нет вульвы у Джин, нет баклажана, сними это, сними это, нет бакла-жана, не сажай жана, отрежь палец, возьми ножницы, отрежь это». Очевидно, это представляло собой старую глубокую аутопунитивную реакцию.

Мать объяснила Джин, почему «исчез» ее отец. Она также убедила девочку, что ее «баклажан» исчез вовсе не из-за того, что она трогала себя (фактически, она еще сохраняла свой прежний образ действий внутри). Джин снова стала играть с пальцами. Ей пришлось заново прокладывать себе путь сквозь предыдущие стадии существования, монотонно распевая: «Эта маленькая девочка спит в холодильнике, эта маленькая девочка спит в пылесосе» и т. д. Постепенно у нее появился интерес к животным, затем — к другим детям, и теперь ее пальцы изображали следующее: «Этот маленький мальчик прыгает, этот маленький мальчик бежит… идет… гонится» и т. д. В то время ее интерес к ловкости пальцев был ориентирован на различные виды локомоции у детей и животных. Джин научилась читать и перечислять названия разных домашних животных и, опять-таки используя пальцы рук, повторять по памяти дни недели, а добавляя пальцы ног, считать до двадцати. Одновременно ее репертуар игры на ксилофоне стал включать более сложные французские народные песни, причем каждую из них она исполняла с большой легкостью и самозабвением, всегда зная точно, где взять первую ноту. Об удовольствии, получаемом Джин от использования возвращенных себе пальцев, можно судить на основании следующего сообщения ее матери.