Детство и общество

Давайте начнем эту оптимистичную главу с эпизода игры, описанного очень известным психологом. Случай явно не патологический, хотя и назвать его веселым нельзя: мальчик по имени Том Сойер по решению своей тетки должен белить известкой забор вместо того, чтобы наслаждаться жизнью этим прекрасным утром. Его не слишком приятное положение усугубило появление сверстника по имени Бен Роджерс, который был полностью поглощен игрой. Бен, праздный человек, и есть та фигура, за которой мы хотим понаблюдать глазами Тома, человека работающего.

«Он взял кисть и спокойно принялся за работу. Вот вдали показался Бен Роджерс, тот самый мальчишка, насмешек которого он боялся больше всего. Бен не шел, а прыгал, скакал и приплясывал — верный знак, что на душе у него легко и что он многого ждет от предстоящего дня. Он грыз яблоко и время от времени издавал протяжный мелодичный свист, за которым следовали звуки на самых низких нотах: „дин-дон-дон, дин-дон-дон“, так как Бен изображал пароход. Подойдя ближе, он убавил скорость, стал посреди улицы и принялся не торопясь заворачивать, осторожно, с надлежащей важностью, потому что представлял собою „Большую Миссури“

, сидящую в воде на девять футов. Он был и пароход, и капитан, и сигнальный колокол в одно и то же время, так что ему приходилось воображать, будто он стоит на своем собственном мостике, отдает себе команду и сам же выполняет ее. (…)

— Стоп, правый борт! Дилинь-динь-динь! Стоп, левый борт! Вперед и направо! Стоп! Малый ход! Динь-дилинь! Чуу-чуу-у! Отдай конец! Да живей, пошевеливайся! Эй ты, на берегу! Чего стоишь? Принимай канат! Носовой швартов! Накидывай петлю на столб! Задний швартов! А теперь отпусти! Машина остановлена, сэр! Дилинь-динь-динь! Шт! шт! шт!

(Машина выпускала пары.)

Том продолжал работать, не обращая на пароход никакого внимания. Бен уставился на него и через минуту сказал:

— Ага!

Попался!.. Что, брат, заставляют работать?»

В клиническом отношении Бен Роджерс производит на меня самое благоприятное впечатление «по всем трем пунктам обвинительного акта»: организм, эго и общество. Грызя яблоко, он заботится о теле. Одновременно он наслаждается воображаемым управлением целым комплектом разнообразных элементов, ведь он — одновременно пароход и его части, капитан этого парохода и судовая команда, подчиняющаяся капитану. При этом он мгновенно оценивает социальную реальность, когда, выполняя сложный маневр, замечает работающего Тома. Недолго думая, он разыгрывает сочувствие, хотя, несомненно, считает, что сложное положение Тома повышает цену его собственной свободы.

Гибкий парнишка, сказали бы мы. Однако Том оказывается лучшим психологом: он собирается заставить Бена работать. А это значит, что по крайней мере для кого-то психология — отличная вещь, а при неблагоприятных обстоятельствах она даже лучше простого приспособления. Учитывая, что Бену пришлось работать, кажется почти неприличным усугублять его поражение интерпретацией и спрашивать, что может означать его игра. И все-таки я задал этот вопрос группе студентов — социальных работников, специализирующихся в психиатрии. Большинство ответов, конечно, было связано с травматическими обстоятельствами, иначе зачем было бы делать Бена объектом анализа на семинаре? И большинство студентов сошлось на том, что Бен должен был быть фрустрированным мальчиком, чтобы играть столь усердно. Предполагаемые фрустрации колебались от угнетения деспотичным отцом (Бен спасается от него, уходя в фантазии, когда представляет себя капитаном, отдающим команды), до обмоченной постели или какой-то другой травмы, относящейся к туалету. Теперь из-за этой травмы он захотел быть судном, «сидящим в воде на девять футов». Несколько ответов затрагивали лежащее на поверхности обстоятельство: он хотел быть большим и, само собой разумеется, капитаном — кумиром того времени.

При обсуждении я высказал соображение, что Бен растет. Расти означает делиться на различные части, которые развиваются с разной скоростью. Растущему мальчику трудно справляться со своим неуклюжим телом, да и со своей разъединенной на части душой тоже. Он хочет быть хорошим хотя бы потому, что это выгодно, и всегда понимает, что был плох. Он хочет протестовать — и обнаруживает, что уступил почти против своей воли. Когда его временна́я перспектива позволяет бросить взгляд на приближающуюся взрослость, оказывается, что он ведет себя, как ребенок. Одно из «значений» игры Бена могло заключаться в том, что эго ребенка получает временную победу над своим неуклюжим телом и самим собой. При этом формируется хорошо функционирующее целое из мозга (капитан), нервов и мышечной энергии (система связи и машина), а также основной массы тела (корпус судна). Игра позволяет ему быть организованной системой, внутри которой он сам себе хозяин, так как выполняет свои собственные приказы. В то же самое время Бен выбирает для себя сравнения из мира машин и предвосхищает идентичность машинного бога своего времени, капитана «Большой Миссури».