Дева Баттермира

— Робинсон? — Хоуп уловил знакомое имя и почувствовал, что появился шанс ввернуть в разговор комплимент. И уж коли дома не оказалось дочери, то стоило бы проявить учтивость по отношению к матери… несмотря на ее довольно театральную привычку упирать руки в бока… — В честь вас была названа гора?

— О, название существовало еще задолго до нас, сэр, хотя многие спрашивают, не назвали ли ее в честь Мэри.

— В самом деле? Неужели Мэри так знаменита?

— О да! — И хотя миссис Робинсон с полным пониманием относилась к стремлению дочери скромно держаться в тени, она более всех других гордилась красотой Мэри. Стоило только высокородному члену парламента проявить малейший интерес, как она тут же перечислила победы Мэри, упомянув обо всем, что было написано о ней в печати и сказано на людях. Ему даже принесли экземпляр первой книги Бадворта, затем он просмотрел все лестные заметки в газетах. После чего Хоупа повели к бару и показали стены, расписанные многочисленными комплиментами на латыни, греческом и французском, а также одним или двумя на английском. Так же, как и ее муж, который считал своим долгом противопоставить высоко-родности неожиданного гостя собственное состояние, она противопоставляла ему славу единственной дочери; и все это было проделано с совершенной невинностью, с неподдельной скромностью.

Хоуп выразил свое искреннее восхищение: чувство близкого и реального осуществления мечты всецело завладело Джоном. Ее необычайное благородство находило в нем отклик, как и ее одиночество…

— Ну так теперь я и вовсе уверился, что этот холм назван именно в вашу честь, если и не как дань должному, то уж как знак благодарности. — Он любил эту фразу и замечал, что, ненароком брошенная в разговоре, она поднимала его репутацию на недосягаемую высоту. — Верите ли, я и думать не смел, что вступил в пределы столь прославленного дома, — продолжал он, готовый предаться легкомысленной болтовне с миссис Робинсон.

Его собеседница обратилась к кошке, и та в ответ произнесла: «Нет!» Совершенно отчетливо. Миссис Робинсон подняла ее на руки и зарылась лицом в теплый мех.

— Удивительная кошка, — промолвил совершенно пораженный Хоуп.

— Это Дэмсон, — ответила миссис Робинсон, словно представляя их друг другу.

Вошла Энни; ее деревянные башмаки раздражающе клацали по каменным плитам.

— Разве не настало время тут все убирать?

Энни явно была настроена решительно.

— Я как раз заканчиваю. — Он сделал последний глоток пива: к тому моменту, когда он отставил кружку, Энни уже с нарочитым шумом собирала грязные тарелки большими красными руками. — Полагаю, мне надо последовать примеру мистера Робинсона и отправиться…

— В Лортон, — отрывисто бросила Энни. — В такое-то время дня вы его точно встретите, когда он станет возвращаться.

Меньше всего его заботило неодобрение Энни: однако же ее присутствие угнетало, и он покинул гостиницу куда более поспешно, чем намеревался.

Уже наступила середина утра, и дождь давно прекратился, расчистив небо от туч и омыв холмы свежими потоками, весь ландшафт сверкал капельками дождя в лучах солнца, тропинка под ногами быстро высыхала. Казалось, будто кроме скал, тянувшихся вдоль берега озера Краммокуотер, в этом краю и вовсе ничего не осталось. И Хоуп, который предполагал совершить короткую и легкую прогулку, вскоре весьма пожалел, что не оседлал лошадь. Подобный холмистый ландшафт был крайне изнурителен для прогулок, к тому же голые склоны навевали изрядную скуку, и раненая нога очень скоро начала беспокоить его. В конце концов он встретил полуголого мальчишку, весьма подозрительного вида, который достаточно ясно объяснил Хоупу, что до Лортона еще далеко и скоро до него не доберешься. Полковник повернул на запад, вниз к гостинице на озере Лоусуотер. Как он сам писал Ньютону: «Я, возможно, сумею поймать прекрасную форель».

Самая именитая часть благородного общества разместилась в столовой, однако хозяин оказался чересчур суетливым и навязчивым, беспрерывно нарушая то самое уединение, к которому, судя по его же объяснениям, высокие гости стремились и за которое, собственно, и были заплачены немалые деньги. Появление вновь прибывшего невольно вызвало их раздражение, но его вежливое высокомерие, его платье и намеренная самоуверенность только раздразнили их любопытство. Он же демонстративно достал подписанную ему лично книгу и с самым сосредоточенным видом принялся ее читать, маленькими глотками потягивая принесенный бренди с водой. И все же, когда он удостоил общество своим вниманием и поздоровался со всеми, в его тоне и голосе звучало немалое дружелюбие, сию же минуту завоевавшее неподдельную их симпатию. Последовало короткое знакомство, Хоуп вручил визитную карточку каждому, тем самым вызвав неослабевающее уважение и внимание к своей персоне.