Девяностые годы

Лора встретила их радушно, хотя появление Калгурлы было ей, видимо, не слишком приятно. Олф уже позавтракал и ушел на работу, сказала она. Он просил передать мистеру и миссис Гауг, что нет худа без добра, и он надеется, что они окажут ему честь погостить у него недельку-другую. Потом она стала готовить завтрак, разыскала во что переодеться гостям, все время сокрушаясь по поводу ущерба, который понесла Салли, и радуясь, что сама избежала такой участи.

— Как хорошо, что Олф выстроил этот дом, — радостно щебетала она. — Конечно, это стоило ему кучу денег, не знаю даже, как мы расплатимся с долгами. Но, по крайней мере, мы живем с некоторым комфортом. Олф затянет заднюю веранду парусиной и мы очень мило устроим вас там, Салли, душечка! А Калгурла будет спать в прачечной. Не так, конечно, хотелось бы мне принимать гостей, но что поделаешь, когда такая теснота.

— Нам будет чудесно, Лора, — сказала Салли устало, — и ты очень, очень добра, что приютила нас.

В последовавшие за этим дни Лора приложила все старания, чтобы как можно удобнее разместить две семьи в своем маленьком, хорошо налаженном доме. Но при наличии одной спальни, одной столовой и одной кухни это оказалось не таким уж легким делом. В особенности, когда оба младенца принимались орать в один голос или же один будил своим криком другого и расстраивал обеих мамаш. Хорошо еще, что Олфа не было дома по целым дням, а Моррис тоже уходил с утра, решив, что ему пора подыскивать себе работу.

Живя у Брайрли, Моррис постарался быть таким гостем, какой должен был, по его мнению, прийтись хозяевам по вкусу. Подстриг волосы, сбрил бороду, прилагал героические усилия к тому, чтобы его костюм выглядел более сносно, и был со всеми очень любезен. Казалось, Моррис вспомнил вдруг, что он как-никак его высокородие Моррис Фитц-Моррис Гауг, а не просто старатель, которому не повезло.

— Боже мой, Салли, — воскликнула как-то Лора, — сказать по правде, я никак не думала, что мистер Гауг может быть так очарователен!

— Он очень давно не имел практики, — улыбнулась Салли. — А сейчас, по-видимому, считает своим долгом показать хозяевам, что умеет вести себя в приличном обществе.

Салли тревожило, что Моррис никак не может подыскать себе работу — какую ни на есть, лишь бы им перебиться как-нибудь. Ведь положение было поистине отчаянное. Палатку разорвало ураганом в клочья, а погода стояла ветреная и холодная. Ночью и по утрам над равниной дул пронизывающий ветер, и рудокопы, возвращаясь с ночной смены, ежились в своих старых куртках. В это время года, говорили они, самое разлюбезное дело — работать под землей: восемьдесят градусов, стоишь голый по пояс, а пот льет с тебя ручьем.

Если бы даже Салли удалось раздобыть новую палатку, она не рискнула бы жить в ней с малышом в такую погоду. Между тем, прогостив у Брайрли около двух недель, Салли поняла, что больше злоупотреблять их гостеприимством невозможно. И она ломала голову, не зная, что предпринять, где найти пристанище.

Лора, вероятно, искренне хотела проявить гостеприимство, но в ее уютном домике была теперь такая теснота и вечно толпилось столько людей, а в столовой перед камином всегда сушилась такая куча пеленок, что это начинало ее раздражать. Салли стирала распашонки Эми и старалась, чем могла, помочь Лоре, но Лора предпочитала все делать сама. Она неустанно что-нибудь стряпала, мыла, убирала, стала очень суетливой и далеко не столь приветливой, как вначале.

Калгурла ушла в заросли к своему племени на Другое утро после грозы. Наступала хорошая пора для охоты, и кто его знает, когда теперь вернется Калгурла.

— С этими туземками всегда так, — заявила Лора. — Нельзя полагаться ни на одну из них. — Но Салли думала, что она лучше понимает причину исчезновения Калгурлы.

Калгурла видела, что в доме Брайрли ей не рады. Лора не могла преодолеть своей неприязни к туземцам. Она неохотно пускала Калгурлу в дом и не разрешала ей прикасаться к Эми, хотя Салли и заверяла ее, что Калгурла на редкость хорошая нянька.

После обеда, когда Лора отдыхала, Салли обычно вывозила малышей на прогулку, уложив обоих в маленькую деревянную тележку Дика; иногда она отправлялась с ними навестить миссис Моллой. Младшее поколение семейства Моллой, когда им случалось быть дома, тесным кольцом окружало тележку, чтобы полюбоваться на маленькую Эми. Им никогда еще не доводилось видеть такой хорошенькой девочки. Круглощекая и румяная, как куколка, всегда чистенькая и веселая, лежала она в облаке белых кружев. Но Тереза Моллой жалостно вздыхала, глядя на прелестную малютку.

— Слишком уж она нежна для здешних мест, — озабоченно говорила Тереза. — Намучаются они с ней летом. Вот этот сорванец, — улыбаясь, кивала она на загорелого Дика, — это наш, приисковый. Этому ничего не сделается.

Когда Салли сказала Олфу, что в конце недели она собирается покинуть его дом, он и слышать об этом не хотел.