DEVIANT

« That same year, in 1986, he was diagnosed with AIDS. Despite his illness, he accelerated his creative efforts, broadened the scope of his photographic inquiry, and accepted increasingly challenging commissions. The Whitney Museum of American Art mounted his first major American museum retrospective in 1988, one year before his death in 1989» [6]

* * *

Нью-Йорк

От русских журналов, популярных там книг, некоторых телепрограмм и особенно форумов, блогов и прочего у меня портится настроение. Особым аппетитом я никогда не отличался, иначе бы свалил это в ту же кучу. Надо признать, книг я не читаю – только классику, мое время всегда было дорого, а теперь оно фактически бесценно; я если и беру в руки современную книгу, то пролистываю – начало, середину, концовку, – не читая, по диагонали. Все это меня расстраивает: глупо, очень глупо, очень наскоро. Переводы на русский – невероятно слабые, особенно объемных книг. Переведено, в сущности, очень мало – боятся рисковать, видимо.

А то, что пишется серьезного или хотя бы с претензией, – на сто восемьдесят градусов не то. Казалось бы, кто-то проявляет активность сродни предпринимательской – тут и сила воли, и характер, и какая-никакая идея, ну и писать надо уметь хоть как-то сносно. и тема какая-нибудь общественная, социальная или экономическая – значит, направлена на совершенствование общественной жизни. Вряд ли просто рекомендации, начнется все с грязи – ну, назовем это вскрытием болезненных проблем и их демонстрацией спящему беспробудным сном, по мнению автора, обществу. Допустим, автор тычет под нос гражданам обнаженным, со свежими надрезами телом, даже больше, предельно заостряя, – делает из болезни сенсацию. Не будем за это судить – сенсационность в его понимании сестра прогресса, успеха и бестселлера.

Но где же следствие? Каков вывод? С иногда правдивой, где-то притянутой аргументацией – мы, допустим, смиримся, будучи образованными, не примем во внимания те места, где автор особенно манипулирует фактами. А где мораль? Где же следствие? Зачем автор набирал столько слов на компьютере? Зачем читал редактор? Редакторы – это обычно очень милые интеллигентные тетеньки, сживающиеся с собственной личиной цербера – иначе не проживешь, – воспитанные на классике русской литературы. Их время можно было потратить на те же переводы, французской прозы например, – те стали бы лучше. Это позитивно повлияло бы на чей-то вкус. Подрастающего поколения, например, – можно было столько всего нового и современного прочитать на великом русском языке.

Здесь же нет выводов, просто четыреста страниц кричат о том, как нам плохо, и нет никаких рекомендаций. Не верить или бежать? А я не хочу бежать, я и в Нью-Йорке совсем не потому, что хотел сбежать. Просто каждый уголок земли имеет свою специализацию – и Нью-Йорк, и Лондон, и Давос, и Москва. И Париж, Лиссабон, Берлин, Манагуа… У нас не так давно появился весь мир, и безумие отказываться от любого его кусочка.

Я не люблю читать в Интернете на русском, не люблю российские телешоу. Праздные разговоры, там нет обмена энергетикой. Ничего не потребляется и не производится. Никто не пытается переубедить другого, лишь настойчиво заявляет свою позицию.

В сухом остатке – ничего. Пугающее ничего, ничего не означающее. Не то привлекающее ничто, как у Энди Уорхола.

Там говорят: «наши дети», «наше общество», «наш народ», «интеллигенция», «элита» – хороши или плохи, нуждаются в том и другом, недостойны, правдивы, прозападны, реакционны, пассивны, бесперспективны и далее. Но этого всего нет.

Нет никакой репрезентативной идеи, нет сообщества тех-то и тех-то, ничего этого нет.

Есть миры, они все разные. Мы с тринадцати лет стремились учиться в лучших местах, работать в лучших местах, быть красивее всех, богаче всех, интереснее всех. Равнялись на лучших – из нашего мира. Но мы знали, что есть другие миры, и становиться все лучше и лучше было единственной профилактикой самого страшного – попасть в те миры.

Нет никакой элиты.

Нет «нашей молодежи».

Поверьте, нет.

Все сейчас очень много говорят, пишут, снимают, и все это очень мало значит. Они претендуют на художественность, отстраиваются от «людей», жаждут крови тех, кто борется за право властвовать. А на самом деле они ничуть не лучше. Все их «творчество» ничего не стоит. Все напоказ – в погоне за большой добычей.

Сейчас, видимо, такое время, если идея твоя не про то, как спасти мир, – наивная, смешная, дурацкая, тонкая, умная, выполнимая, красивая – неважно, но добра; так вот, если не про то, то лучше не пиши, не снимай, ничего не делай.