Девять принцев Амбера. Ружья Авалона

– Сумеет. Он хороший человек. Но есть еще одна причина. Мне кажется, та козлоподобная тварь, кем бы она ни была, все-таки немного побаивается меня. Я был в Круге; она заявила, что мне не выбраться оттуда, но я пробился наружу. И пережил хворь, что была потом. Та тварь знает, что это я все время сражаюсь с ней. Мы выиграли кровавое сражение в ночь смерти Утера. Тогда я снова встретил это существо – но уже в другом виде, – и оно узнало меня. Быть может, эту тварь частично сдерживает именно мое присутствие.

– Как она тогда выглядела?

– Как человек, только с козлиными рогами и красными глазами. Верхом на пегом жеребце. Мы бились, но битва развела нас. И к счастью – чудовищное создание уже одолевало меня. Когда мы скрестили мечи, тварь заговорила, и я узнал этот оглушительный голос. Она назвала меня дураком и сказала, что надежды на победу у меня нет. Но наступило утро, поле боя осталось за нами, мы загнали всю мерзость обратно в Круг и убивали бегущих. Всадник на пегом коне исчез. С тех пор случались еще вылазки, но не такие. И если я уеду из этой страны, Круг немедленно извергнет подобную армию… Ее уже готовят, готовят сейчас. И тварь узнает о моем отъезде… так же, как узнала, что Ланс везет мне диспозицию войск в Круге, и послала проклятых стражей убить его по дороге. Теперь она знает и о вас и, конечно, станет думать, как быть теперь. Будет гадать, кто вы, такой сильный. Я останусь здесь – сражаться с этой тварью, пока не паду. Это мой долг. Не спрашивайте почему. Я надеюсь лишь, пока не наступил мой последний день, хотя бы проведать, как появилась эта тварь… И почему Круг возник здесь.

Вдруг что-то затрепетало возле моей головы. Я быстро откинулся – на всякий случай. Впрочем, необходимости в этом не было. Птица. Белая птица уселась на мое плечо и тихо попискивала. Я поднял руку, она перебралась на ладонь. К лапе ее была привязана записка. Я отвязал ее, прочел и смял в кулаке. А потом уставился в незримое, сокрытое вдали.

– В чем дело, сэр Кори? – поинтересовался Ганелон.

Записка, которую я заранее отправил самому себе, написанную собственноручно, принесла птица моих желаний, принесла туда, где мне следовало остановиться. Хотя я имел в виду вовсе не этот замок. Однако же я сумел прочесть собственное знамение.

– Что это? – спросил Ганелон. – Что это у вас в руках? Записка?

Я кивнул и передал ему бумажку. Выбросить ее было невозможно, ведь он видел, как я отвязывал ее. «Я иду» – гласила записка, после чего следовала моя подпись.

Ганелон раскурил трубку и в ее тусклом свете прочитал послание.

– Значит, он жив? Значит, он явится сюда?

– Похоже на то.

– Странно, – произнес Ганелон. – Ничего не понимаю.

– Выглядит как обещание помощи, – сказал я, отпуская птицу, которая дважды гулькнула, покружила над головой и исчезла.

Ганелон покачал головой:

– Не понимаю.

– Дареному коню в зубы не смотрят, так? – сказал я. – Пока вы еле сдерживаете Круг.

– Верно. Быть может, он сумеет уничтожить его.

– Или же это просто шутка, – возразил я. – Жестокая шутка.

Ганелон вновь покачал головой:

– Нет. Такие вещи не в его стиле. Интересно, что он задумал?

– Возможно, на свежую голову станет понятнее, – предположил я.

– Пожалуй, сейчас больше ничего и не остается, – сказал он, подавляя зевок.

Мы встали, вместе прошли к стене и пожелали друг другу спокойной ночи. Я проковылял к кровати и провалился в нее, словно в яму, наполненную снами.

Глава вторая

Снова день. Снова крепатура. Снова боль.

Кто-то оставил у моей двери новый плащ, коричневый, что хорошо, ведь вскорости я наберу еще веса, а Ганелон хорошо знал мои цвета. По той же причине я не сбрил бороду, он-то помнил меня куда менее волосатым. В его присутствии я всегда изменял голос, а Грейсвандир прятал под кроватью.

Всю следующую неделю я немилосердно гонял себя, трудился, потел, пока ломота наконец не утихла и мускулы не обрели твердость. Похоже, я набрал за эту неделю фунтов пятнадцать. Медленно, очень медленно, но я снова становился самим собой.

Страна эта именовалась Лоррейн[101], и она тоже. Будь я в настроении, я бы сочинил сказочку, мол, познакомились мы на лугу за замком, она собирала цветы, а я вышел размять ноги и подышать свежим воздухом. Вздор.

Кажется, официально таких, как она, звали «маркитантками». Дело было в конце дня, после тяжких трудов в основном с саблей и булавой. Она стояла в сторонке, поджидала клиента – такой увидел я ее впервые. Она улыбнулась мне, я ответил улыбкой. На следующий день, проходя мимо, я сказал ей: «Привет». И все.

Она постоянно попадалась мне навстречу. К концу второй недели, когда мышцы перестало ломить и вес мой уже был за сто восемьдесят фунтов, у меня снова появилась охота к этому занятию, и я провел с ней вечерок. К тому времени я уже знал, кто она, и меня это устраивало. Но той ночью мы не занимались обычным в таких случаях делом. Нет.

Напротив, сперва мы беседовали, а потом кое-что произошло.