Девять принцев Амбера. Ружья Авалона

- Да, - ответил он. - Они едва не одолели нас, когда умер король Утер. А теперь мы не нападаем, потому что боимся поражения. О, конечно, победа достанется им нелегко, мы нанесем врагу тяжкий урон. Но, я думаю, они пересилят… Посмотрим, что там у них, хорошо все обмозгуем, а потом решим, готовиться ли к нападению.

- Хорошо, - сказал Ганелон. - Меня уже тошнит от ожидания. Вернемся - напомнишь мне подумать обо всем еще разок.

И мы отправились в разведку.

Сперва мы ехали на север, потом выбрали удобное место и спрятались в холмах, откуда был виден Круг. Там, внутри, они поклонялись чему-то или упражнялись с оружием. Я прикинул - их было тысячи четыре. У нас - не больше двадцати пяти сотен. Были там и странные летучие, ползучие и прыгучие твари, издаваемые ими звуки разносились повсюду. Но сердца наши не дрогнули. Угу, как же.

Все, что мне требовалось - несколько минут с глазу на глаз с их вожаком, и так или иначе, все будет решено. Все, полностью. Я не мог сказать об этом друзьям, но правда была именно такова.

Дело в том, что я-то и был виноват во всем этом, хотя бы частично. Круг - моя работа, мне от него и избавляться, если сумею.

А уверенности в этом у меня не было.

В страдании, ярости, ужасе и муке вызвал я это проклятие к жизни. И на всех землях отразилось оно. Такова цена кровавого проклятия принца Амбера.

Мы следили за Стражами Круга всю ночь, а утром уехали.

И решили - атаковать!

На обратном пути нас никто не преследовал. А когда мы вернулись в Твердыню Ганелона, то засели за планы. Наши силы были уже в отличной форме, и мы решили атаковать как можно скорее.

Лежа рядом с Лоррейн, я сказал ей об этом. Она должна была знать. Я мог унести ее отсюда в Тень этой же ночью, если бы только она согласилась.

Но Лоррейн возражала.

- Я останусь с тобой, - сказала она.

- Хорошо.

Я не раскрыл ей, что все будет решено моею рукой, но, похоже, она догадывалась об этом и по какой-то причине верила мне. Я бы не верил, но в конце концов, это ее право.

- Ты знаешь, чем все может обернуться, - предупредил я.

- Знаю, - отвечала она, и было ясно, что действительно знает.

Потом мы занялись кое-чем еще, а позже - уснули.

Ей приснился сон.

Утром Лоррейн сказала мне об этом.

- И что же ты видела? - спросил я.

- Предстоящую битву, - объяснила она, - и ты бился с рогатым.

- И кто победил?

- Не знаю. Только пока ты спал, я сделала кое-что полезное для тебя.

- Лучше бы ты этого не делала. Обычно я сам о себе забочусь.

- А потом я увидела свою смерть.

- Давай-ка я заберу тебя отсюда в укромное место.

- Нет, мое место здесь, - твердо заявила она.

- Я не собираюсь лишать тебя свободы, - сказал я, - просто мне по силам спасти тебя от привидевшейся во сне судьбы. Поверь, для меня в этом нет ничего сложного.

- Я верю тебе, но никуда отсюда не уеду.

- Чертова дура!

- Я хочу остаться.

- Ну, как хочешь… Слушай, а может, мне послать тебя на Кабру?

- Нет.

- Проклятая дура!

- Я знаю. Я люблю тебя.

- Глупая, правильно надо говорить: «Ты мне нравишься». Помнишь?

- Ты справишься с ним, - сказала она.

- Иди к черту! - ответил я.

И она тихо заплакала и не могла успокоиться, пока я не утешил ее еще раз.

Такова была Лоррейн.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В то утро я задумался обо всем. И о своих братьях и сестрах, словно об игральных картах, что было мягко говоря неверно. Я вспомнил клинику, где очнулся, вспомнил, как прошел Образ в Ребме, о Мойре, которая сейчас была, должно быть, с Эриком. Я подумал о Блейзе, о Рэндоме, Дейдре, Каине, Джерарде и Эрике…

Разумеется, это было утро битвы, наш лагерь стоял в холмах у Круга. Несколько раз на нас нападали - это были небольшие партизанские стычки. Истребив нападавших, мы следовали дальше. Достигнув заранее намеченного района, мы разбили лагерь, расставили стражу и отправились отдыхать. Наш сон не потревожил никто. Я проснулся, размышляя, неужели все сестры и братья думают обо мне то же, что и я о них. Это было бы грустно.

Уединившись в небольшой рощице, я налил в шлем воды, взбил пену и сбрил бороду. А потом, не торопясь, оделся в свои поношенные цвета. Теперь я вновь был тверд как камень, черен как земля, и суров как дьявол. Сегодня - тот самый день.

Я надел кольчугу, шлем, надвинул забрало, перепоясался, сбоку пристегнул Грейсвандир. Потом заколол плащ на шее булавкой в виде серебряной розы.

Тут за мной явился посланец известить о том, что почти все готово.

Я поцеловал Лоррейн, которая все же настояла на том, что будет здесь. А потом уселся на свою чалую по кличке Звезда и отправился вперед.

По дороге ко мне присоединились Ганелон и Ланс.

- Мы готовы, - дружно сказали оба.

Я вызвал офицеров и дал им инструкции. Они отсалютовали, повернули коней и разъехались.

- Теперь недолго, - сказал Ланс, раскуривая трубку.

- Как твоя рука?

- Хорошо, - ответил он. - А после твоей вчерашней обработки даже чудесно.

Я поднял забрало и закурил.

- Ты сбрил бороду, - удивился Ланс. - Не могу даже представить тебя без нее.

- Так шлем прилегает лучше, - ответил я.