Девять жизней Николая Гумилева

— Ну и ну! — изумленно протянула Татьяна. — А я почему-то считала, что поэты совершенно другие.

Раскрасневшийся Гумилев вдруг остановился и, махнув рукой, с одышкой прокричал:

— Ну же, барышни! Что же вы застыли соляными столбами? Бегите скорее к нам!

Зиночка тут же присоединилась к игре, Таня, все еще сомневаясь, медленно двинулась за ней. Подруга уже резвилась вместе со всеми, а Татьяна некоторое время застенчиво стояла у стены. Но вскоре дух всеобщего веселья захватил и ее, и девушка кинулась в общую кучу. Веселье закончилось так же внезапно, как и началось. Гумилев вдруг остановился и буднично сказал, глядя на покрытых испариной студийцев:

— Ну, все. Довольно. Побегали, и будет.

И скованной походкой направился в сторону лестницы. Зиночка подхватила Татьяну и устремилась за поэтом.

— Николай Степанович! — прокричала Бекетова-Вилькина в напряженную коричневую спину.

Поэт остановился и обернулся, выжидательно глядя на девушек. Приближаясь к Гумилеву, Зиночка на ходу торопливо говорила:

— Николай Степанович, вы меня не помните? Зинаида Бекетова, мы встречались в Аддис-Абебе. Я подарила вам свои картины. — Зиночка подошла к поэту вплотную и интимно добавила: — А еще вы спасли мне жизнь. Так что теперь я ваша должница.

Длинное лицо Гумилева оживилось, бледные губы тронула мягкая улыбка. И снова Зиночка поймала себя на мысли, что от его странного, двоящегося взгляда становится как-то не по себе.

— Ну конечно! Зинаида Евсеевна! Конечно, я вас помню! Вы еще так забавно на меня сердились… Вы по-прежнему рисуете?

Зиночка игриво махнула рукой.

— Что вы, давно забросила. Как вышла замуж за Вилькина, так вдохновение и кончилось. Думаю начать писать стихи. Как вы полагаете, у меня получится?

— Даже не сомневаюсь! — горячо воскликнул Гумилев, кивками отвечая на прощальные поклоны проходящих мимо студийцев. — Конечно, если у вас нет таланта, настоящим поэтом вы не станете, зато научитесь быть отменным читателем стихов. Что, согласитесь, не менее важно. Вы, сударыня, тоже хотите научиться писать стихи? — вдруг обратился он к Татьяне.

До этого момента девушка стояла у окна, не решаясь подойти ближе и делая вид, что смотрит на Невский проспект. Гумилев ее поразил. При ближайшем рассмотрении у него оказалось лицо степного божка и поразительные руки с длинными тонкими пальцами, похожими на бамбуковые палочки. От неожиданности Таня вздрогнула и громче положенного выкрикнула, вызвав снисходительную улыбку Гумилева:

— Очень хочу!