Девятая драгоценность (девятая столица) (СИ)

Поездка прошла довольно неплохо. Я даже поспала немножко. Однако утром, выйдя на слишком оживленную привокзальную площадь, я почувствовала, что озябла. Здесь было гораздо холоднее, чем в Пекине. И мне сразу захотелось домой. Однако вспомнив, что дома меня никто не ждет, да и дома у меня теперь нет, я собрала волю в кулак и улыбнулась своему спутнику. Хорошо, что я взяла с собой теплую куртку. Можно было бы сразу двинуться в Пинфан, благо городок находился не очень далеко от Харбина, но Чжан Ли решил по-другому. Взяв такси, Чжан Ли велел водителю ехать в гостиницу. Однако отношения, возникшие между нами, начали меня тревожить. Мне все больше и больше не нравилось, что Чжан Ли берет бразды правления моей жизнью в свои руки. Я попыталась запротестовать, но Ли убедил меня, что времени предостаточно. Его хватит и для отдыха, и для дела. Не сразу, но в конце концов я все - таки согласилась с его доводами. Гостиница находилась рядом с рекой Сунгари, вокруг которой крутилось все и вся в этом городе. Мне показалось, что Ли довольно хорошо знает этот город, хотя он отрицал это. В городе было много русских. Забавные белокожие люди попадались на каждом шагу. Они скупали все подряд и щелкали без конца своими фотокамерами. Взглянув на Чжан Ли я с гордостью отметила, что ростом он не уступает русским, не говоря уже о цвете его волос. Отметив этот факт, я вдруг задумалась, меня кольнула мысль о том, что я уже столько времени знаю Ли, но его волосы не меняются. Они даже не светлые, а ближе к желто-оранжевым. Если они окрашены, то рано или поздно должны проявиться более темные корни волос. Однако я ни разу этого не видела. Я хотела узнать у Чжан Ли название краски для волос, но что-то отвлекло меня, и я забыла об этом спросить.

Центральная улица в просторечии называлась Арбат. Чжан Ли сказал, что улица с таким названием есть в Москве. Я не поверила ему. С чего бы это? Зачем китайскому городу такое странное название улицы? Но побродив и поездив по городу, я узнала, что здесь осталось очень много от прошлого. Ведь раньше Харбин был русским городом и лаборатории в Пинфане пополнялись не только китайскими, корейскими, но и русскими пленными. Мы провели ровно сутки в этом городе. От железнодорожного вокзала до Пинфана шел 343-й автобус. Ехали мы неожиданно долго, ведь путь от Харбина до Пинфана занимает чуть ли не 10 километров. На предпоследней остановке кондуктор показал нам в окно траурный мемориал. Добравшись до Пинфана, я первым делом начала расспрашивать местных жителей о лаборатории №9.

Меня интересовало ее расположение. Но на мое удивление, никто не слышал о существование лаборатории с таким номером. В городке было еще довольно много людей, которые помнили то страшное время. Хотя лет прошло немало. Кто-то с удовольствием делился воспоминаниями, а кто-то сердился или уходил молча, не желая ворошить старые раны. Отчаявшись добиться хоть какого-то результата, я обратилась к Чжан Ли. Он все это время старался не мешать мне в изысканиях, признав, что это дело касается в первую очередь меня. Мой друг сопровождал меня, но молча. Когда я повинилась ему в том, что мои расследования зашли в тупик, он предложил пройтись по мемориалу. Мы пошли к главному административному зданию: больше полувека назад здесь работали палачи в белых халатах, размещались охранники. А нынче, в главном «блоке» была музейная экспозиция. На входе я увидела, что обе стены облицованы металлической чеканкой. Прямо из стен к посетителям тянулись руки в кандалах и со сжатыми кулаками.

После того как СССР вступила в войну на Дальнем Востоке, японское командование решило замести следы преступлений. 8 августа 1945 года были спешно взорваны все объекты на территории отряда: тюрьма, крематории, бараки, лаборатории, в которых проводились бесчеловечные опыты над людьми с применением болезнетворных бактерий. И все же уцелели каменные стены «холодильника»: На плацу перед ним заключенных зимой привязывали к столбам и обливали водой, проверяя, сколько времени выдерживает организм. Заключенных умерщвляли в вакуумных камерах, пытали электрошоком, ампутировали конечности, лишали воды, и подопытные погибали от жажды. Сохранились и бетонные ячейки глубиной около метра, в которых содержались мыши, крысы, суслики и прочая живность, - их заражали инфекционными бактериями, чтобы потом выпустить на территорию врага.