Девиация. Часть вторая «Аня»

Когда первоначальный дурман прошёл, вернулись былые сомнения: какая у меня может быть дружба с восьмиклассницей? Подскажи, Хранительница! Молчит Змея, желает, чтобы сам этот ребус разгадал. А я не знаю, лишь догадываюсь. И догадки мои опасливы: ПРОСТО дружбы у нас не получиться – Демон вывернет на скользкую дорожку. Не поможет «Медицинская энциклопедия» и рука со стены не напугает. Лучше не начинать.

Аня, будто чувствуя мои сомнения, пуще прежнего красовалась со сцены: и так повернётся, и этак; пионерскую юбочку с боков теребит, звонким голоском декламирует, улыбается, глазками играет.

Но совсем уж невыносимое началось, когда после антракта на переодевание, перешли к танцевальным номерам. Аня по правую сторону сцены пристроилась, напротив меня, хоть должна была танцевать по центру. И такие непредвиденные кружилки устроила, такие акробатические выверты под «Чунга-чанга», что грешные мои очи не могли оторваться от её ног и всего, что открывалось под лёгонькой танцевальной юбкой.

Концерт закончился. Директор школы поблагодарил учеников, пригласил на вечернюю дискотеку. Второй секретарь райкома тоже порадовался подрастающему поклонению, и особо отметил организатора – то есть меня. Уже в учительской, на скромном банкете, лично рекомендовал пионерского вожатого делегатом на отчетно-избирательную комсомольскую конференцию в середине ноября: такие, мол, сознательные и активные нужны Партии. Директор довольно подмигнул – ему тоже зачтется.

Как удачно сложилось! Если бы не будущий вечер, не данное Ане обещание.

После банкета заскочил домой, переоделся и обратно в школу – готовить вестибюль под дискотеку. Около пяти начали собираться первые посетители, а через час зал наполнился: старшеклассники, пронырливые ученики средних классов, учителя, местная молодёжь.

В плотной толчее заметил Аню, которая танцевала в кругу девчонок-одноклассниц. В нарядном платьице, чуть подкрашенная, голубые ленты в косах. Видно, готовилась, помнила моё обещание, напридумывала заветного девичьего. А мне чем ответить?

После приглашения на комсомольскую конференцию (о, как довольно посапывал Гном!), пуще прежнего боялся нарушить удачные перспективы. Даже Демон помалкивал. Лишь сердечный Пьеро обиженно шмыгал носом, сжимал сердце острыми коготками, напоминал, что не такой я равнодушный к этой девочке, как хочется Гному.

Играя роль разудалого диск-жокея, я объявлял композиции, развлекал публику, пытался заглушить послебанкетное похмелье и подступавшую тревогу. Чувствовал: спокойная жизнь скоро закончиться. Я искал благовидный предлог не проводить Аню домой после дискотеки, и не находил.

Можно, конечно, задержаться в школе подольше, или сбежать через запасной выход. А ещё лучше, достойнее, по крайней мере, приударить за Химичкой, которая неотступно терлась возле меня, имея свои виды на этот вечер и мою персону. Вот только персона, сама того не желая, страдая и сомневаясь, понимала, что никуда от Ани не денется.

Под конец дискотеки в зал зашла Физичка, стала у двери под стеной, сложила руки на груди, зло зыркнула на меня. К Химичке ревнует. Пусть лучше к Химичке. Об Ане, надеюсь, не узнает.

Около восьми запустил прощальную мелодию. Недовольный народ потянулся к выходу. Аня поймала мой взгляд, кивнула на дверь, бесплотным призраком растворилась в толпе. Мы заранее условились после танцев встретиться во дворе, за хозяйственными постройками.

Спровадил Химичку, придумав неотложную встречу с друзьями. Разогнал помощников. Оставшись сам, намерено долго, больше часа, собирал аппаратуру, сматывал провода, паковал светомузыкальные фонари. Тянул время, чтобы все разошлись, а ещё подленько надеялся, что Аня не дождётся, уйдёт с подружками. Решил положиться на судьбу. Как будет – так будет.

Выждал, когда вестибюль, а затем и школьный двор, опустели. Попрощался со сторожем. Показно направился к центральным воротам. Замер в тени разлогого клёна, повернул к хозяйственным постройкам.

Ещё с вечера небо обложили серые октябрьские тучи, лишив ночной мир звёзд и луны. Два слабеньких стоваттных фонаря у центрального входа к заднему двору не доставали, растворялись во мраке грязно-жёлтыми пятнами.

Блуждая на ощупь, обошёл мастерские. Ани нигде не было. К лучшему – шепнул Гном. Но особой радости я уже не чувствовал.

Сам же того хотел – злорадно посапывал Гном, не обращая внимания на перетрусившего Демона, который уговаривал окликнуть девочку. Я не решался.

Можно было уходить. Однако Пьеро противился, подбивал ещё поискать, глянуть возле котельной – за сараем есть укромная скамейка, где старшеклассники курилку устроили.

Пошёл гравиевой дорожкой на кирпичную трубу, едва проступавшую на фоне беззвёздного неба.

Навстречу затопотало, взвизгнуло. Тёмная, пахнущая фиалкой тень, подскочила, повисла на шее, предано уткнулась холодным носом в щёку.

– Уже думала – вы не придёте! – радостно защебетала Аня.

– Тише! – подхватил девочку, осторожно поставил на гравий. – Услышат.

– Все разошлись. Я следила. Сторож даже калитку замкнул.

– Ты не ушла?