Девятьсот восемьдесят восьмой

Заметив, что мавр смотрит на него с недоверием, Марсель подумал, что, вероятно, нужно было сделать еще что-то, и, поколебавшись несколько секунд, благословил лежащего мужчину крестным знамением и выжидающе взглянул на него. На лице Мусы появилась сначала нерешительная улыбка, но с каждой секундой она становилась все шире, пока не заняла добрую половину лица. Полюбовавшись результатом этих нескольких простых слов, ученый кивнул и уже хотел выйти, но мавр вдруг остановил его.

— Подожди. Твое лицо. Я хочу увидеть его. Чтобы помнить.

Такой поворот не входил в намерения Марселя, и он замер на месте, пытаясь решить, стоит ли подвергать себя такому риску. Но уже в следующий момент ему пришло в голову, что молчание может быть истолковано неверно, и он, повернувшись к Мусе, откинул капюшон и медленно снял маску, внимательно наблюдая за реакцией раненого.

— След. Остался, — мавр провел рукой по своему лицу, показывая на то место, где у Марселя был шрам. — Помню, как ты получил его. Не забуду.

Поняв, что опасности больше нет, ученый вздохнул с облегчением — судя по всему, мавр на самом деле или никогда не видел Кирилла без маски, или это было так давно, что образ священника стерся из его памяти. Марселю было интересно, каким образом Кирилл получил свой шрам — из слов Мусы выходило, что он как-то был с этим связан. Однако выяснить это у него не было никакой возможности. Вот и замечательно, подумал мужчина, одной проблемой меньше. Теперь нужно было только выяснить планы Мусы на будущее — и можно продолжать путь. Он не был уверен в том, что сможет общаться с остальными двумя охранниками, которые, похоже, вообще не говорили по-русски, но решил, что как-нибудь разберется с ними. Курьян рассказал ему о том, что они никак не хотели оставлять своего начальника, пока тот сам не приказал им переселиться в соседнюю избу. Возможно, он сделал это для того чтобы иметь возможность побыть с Меланьей наедине. С тех пор их вообще не было видно — скорее всего, охранники настолько привыкли подчиняться приказам Мусы, что вышли бы оттуда только в случае крайней необходимости.

— Значит, домой поедешь? — Марсель обратился к мавру, кивнув в сторону двери.

— Поеду, — отозвался Муса, на лице которого все еще было выражение невыразимой радости человека, которому больше не нужно было никому подчиняться. Однако уже в следующий момент он нахмурился и взглянул на ученого, словно вспомнил о чем-то важном.

— Что? — спросил историк.

— Закончить дело, — решительно кивнул мавр. — Владимир.

— Ты не должен ничего делать, — Марсель покачал головой. — Я освободил тебя от клятвы, помнишь?

— Да. Но закончить надо. Иначе не смогу вернуться. Так нельзя.

Ученый с удивлением взглянул на Мусу, который, судя по всему, твердо решил довести начатое до конца. Конечно, он и не думал отказываться от помощи такого опытного солдата, каким являлся его телохранитель, однако все же решил еще раз уточнить свою позицию.

— Ты можешь прямо сейчас вместе с Меланьей уехать, и тогда мы больше никогда не встретимся с тобой. Я видел в седельных сумках золото, возьми, сколько нужно. Начнешь новую жизнь, разве не этого ты хотел?

— Нет, — заявил мавр, гордо поднимая голову. — Хотел свободу, чтобы самому решать. Теперь свободен. Решил. Поеду с тобой. Потом вернусь за Меланьей. Она будет ждать.

— Это твое право, — согласился историк, уже не пытаясь скрыть довольную улыбку.

— Да, моё.

Повертев в руках маску, в которой больше не было необходимости, ученый кивнул Мусе и вышел за дверь, с удовольствием подставив лицо солнцу. Увидев, как Тимоха, который в этот момент проходил мимо, уставился на него, он усмехнулся такой реакции и помахал ему рукой. Тот нерешительно ответил, но тут же, испугавшись чего-то, ускорил шаг. Неужели я такой страшный? — мысленно удивился Марсель. Может быть, ему не стоило вот так просто из таинственного иноземца превращаться в обычного человека?

Пожав плечами, ученый неторопливо прогулялся по селищу и, сопровождаемый заинтересованными взглядами местных жителей, наконец, вернулся в свое временное жилище. Курьян, только увидев его, вдруг расхохотался:

— Ты чего маску снял, изверг?

— Не понял, — остановился на пороге Марсель.

— Зачем, говорю, маску снял?

— Надоела — снял. А в чем дело?

— Да меня Тимоха донимал своими вопросами: кто ты да почему с этой штукой на лице ходишь. Ну, я и сказал ему, что тебя сам Ний своей печатью отметил. Что, мол, если снимешь ее — беды страшные на землю обрушатся. Не успел тебе рассказать об этом.

— Ну, а кум твой, как я погляжу, уже разнес эту байку по всей округе.

— Да уж будь уверен.

— Тьфу ты, дурак, — не выдержал Марсель и рассмеялся. — И что теперь делать будем?

— А ничего, — махнул рукой Курьян. — Пусть боятся, меньше приставать будут.

— А они не решат нас Нию вернуть? Так, на всякий случай.

— Нет, здесь народ миролюбивый.

— То-то я смотрю, у них камни такие мягкие да ласковые, — усмехнулся историк.