Девичье сердце (СИ)

провожали всей ребячьей кучей всегда бегом цистерну до ворот.

                5

Однажды так случилось, что мальчишки другие Ромку приняли в игру. Их было

семеро, а я казалась лишней. Одна девчонка.

"Я её беру!"

Сказал им Ромка.

"Пусть играет с нами!"

"Девчонку? Мы намучаемся с ней: она слаба тягаться с пацанами. Мы ж в

вело-прятки. Для крутых парней игра. Она жестокая, а, значит, для сильных. А

девчонки - слабый пол. Подумай сам, а вдруг она заплачет?"

Сказал серьёзно Ромке рыжий Фрол.

"Я не заплачу!"

Завопила звонко в ответ ему я, выступив вперёд.

"Ты не смотри на то, что я девчонка, я смелая!"

За весь девчачий род мне стало вдруг обидно. В самом деле: ну чем девчонки

хуже? Что за чушь? Быстрее всех гоняю я на веле и не боюсь зайти в лесную глушь...

"Ну, ладно, ладно... Мы тебя проверим! Все новенькие водят в первый раз.

Такие правила. Ты стой у этой двери, считай до ста, не открывая глаз."

Я отвернулась. Хохотали громко, свистели, уносясь на велах вдаль, мальчишки.

С ними - лучший друг мой Ромка. Нетерпеливо ставлю на педаль уже я ногу:

"Девяносто девять!"

Ну, всё. Искать поехала ребят. Они могли быть далеко. Что делать? Такие

правила. Вовсю горел закат над лесом с ёлочной зубастой кромкой, она казалась

чёрной ввечеру. Мне стало грустно: в нашей дружбе с Ромкой не будет всё по-прежнему.

Игру, быть может, я и выиграю... Только... (догадка вдруг хлестнула точно плеть)

..меня не примут как свою, поскольку... девчонка...

Так мы начали взрослеть... И пролегла невидимо граница, наметилась полярность

двух полов. Я вздрогнула: вспорхнула рядом птица. Я всё крепилась:

"Я мальчишколов! Я молодец! Я отыщу их разом..."

Лес становился гуще. Дальше - дом. Закат в деревьях низко красным глазом

моргал мне. Страшно. Ехала с трудом. Не плакать! Нет! Я набралась отваги. С

предательской щекоткою в носу по следу всей мальчишеской ватаги я ехала в темнеющем

лесу. Бодрилась и посвистывала  тонко. Меня атаковали комары. Реветь - никак нельзя.

Ведь я - девчонка! И вОда. И одна  - на семерых.

2013

ПОДРУГЕ ДЕТСТВА

Как прочен быт - его стальной скелет –

работа, ипотека, муж и дети.

Скажи, подруга детства, сколько лет

с тобою мы не виделись в том Лете,

в дыму от одуванчиков, в крови

раздавленной штанами земляники,

где мы с тобою, головы-сорви,

огромней, чем сейчас - почти велики?

Как жизнь щедра, как мало мы берём,

зарывшись в пустяки, в счета. Когда-то,

тем мокрым серебристым октябрём

без зонтиков мы были так богаты!

Не отрывая руку от руки

бежали рядом по уши в любви мы –

доверчиво прозрачны и легки –

для радости столь робкой уязвимы.

2014

МОРЕ

когда она впервые поедет в морю,

то его аромат узнает ещё с вокзала

и с собой привезёт шкатулку своих историй –

она бы с радостью морю их рассказала

ну а он притворится, что слишком устал с дороги –

смуглый, немногословный, скуластый, строгий –

он сядет с коктейлем в глубоком цветном шезлонге

и солнцу протянет свои длиннющие ноги

а она побежит сквозь брезентовый жёсткий зной

по пляжу, руки раскидывая как крылья

замирая сладостно от своего бессилья

перед огромностью, мощью и глубиной

и потом, уезжая, в рюкзак свой до треска полный

уложит ракУшки, в которых услышит волны –

все именно так и должно будет сбыться вскоре,

если они, наконец-то, поедут к морю

но он всё медлил: что ещё скажет врач,

поедем тогда, когда тебе станет лучше,

поверь, мы ещё поймаем счастливый случай!

умрёшь?

ерунда!

не выдумывай и не плачь.

и друзья не раз говорили ему: уступи ей!

ну что тебе стоит. билеты. и в поезд сесть.

она всё сильнее лысела от химиотерапии,

а он легкомысленно верил, что время есть

а когда у неё совсем не осталось сил,

хоть он ей ежедневно гранатовый сок носил,

она больше не вспоминала о том разговоре,

перетопчусь я, ну его, это море –

не хотела надоедать и способствовать ссоре

до конца

а потом он долго себя винил –

чем же взгляд его был так беспросветно зашорен?

он жизнь прокручивал в памяти как винил –

он ведь любил её, даже ни разу не изменил

и баловал, потакая в невинном вздоре

в безвозвратно упущеном кроется главное горе

дурак.

всё зевал, всё шляпил, всё временил -

и она умерла, так и не увидев море

2013

МАЛЬЧИК С ЮГА

Мальчик с юга

стоит у лотка с разлохмаченым луком.

В нём, тринадцатилетнем, прозрачном ещё, тонкоруком,

пробуждаться лишь начал мужчина: трепещущим звуком,

первой нотой, как только вступивший в оркестр инструмент.

Замираю невольно: внимателен и неподвижен

взгляд огромных, налИтых нездешними соками вишен;

глянец их отражает меня в этот самый момент.

Южный мальчик содержит янтарное щедрое солнце,

как в сосуде, в себе, и глаза, как резные оконца,

этот свет проливают наружу.

Вокруг толчея.

Поглядит в наши души, раскрытые древние книги,

многоликий единственный бог всех враждебных религий,

и тихонько прошепчет, что смысл в существующем миге,

а бессмертье - в любви, что едина для всех

и - ничья.

2013

ТАЛИСМАН

Бриз топорщит тугой завиток на открытом виске.

Ночь. Пустующий пляж. Длинноногая тень на песке.

Вслед встревоженно смотрит луна. Ты вот-вот на доске

заскользишь по широкой и тёплой спине океана.

Точно на провожающую, ты взглянул на луну.

Ночью легче попасться акуле шальной, буруну –