Девочка-беда, или Как стать хорошей женщиной

– В Финиксе, однако, я никогда бы не пошла в «Тако Белл», – фыркнула Маккензи, когда они въезжали на парковку ресторана. – Но так как здесь вряд ли найдется какая-нибудь другая мексиканская еда, я полагаю, это единственный выбор.

– Можно попробовать приготовить дома что-нибудь мексиканское… как-нибудь вечерком, – предложила Лейси, но Маккензи уже выбралась из машины и ничего не слышала.

Сделав заказ, они пронесли подносы с едой к столику у окна. Как только они устроились, Маккензи полезла в сумочку за своим сотовым телефоном.

– Нет, – остановила ее Лейси. Отказ. Впервые за день. Она покачала головой, показывая на телефон. – Пожалуйста, убери его. Я хочу поговорить с тобой.

– Но я не хочу говорить, – воспротивилась Маккензи. – В смысле, я хочу говорить по телефону с друзьями, а не…

– Не сейчас, – оборвала ее Лейси. – Мне надо обсудить с тобой кое-что важное.

– Что? – Она опустила телефон на колени.

– Я разговаривала с твоим отцом.

– Что? – Руки Маккензи замерли, глаза стали огромными.

– Я связалась с ним. Он хотел бы встретиться с тобой.

– Никоим образом. – Маккензи яростно затрясла головой.

– Почему нет?

– Потому что он ничтожество.

Хотела бы Лейси знать, что именно Джессика рассказывала дочери о Бобби, если вообще рассказывала.

– Почему ты так говоришь?

Маккензи поднесла свой тако[5] ко рту, но, не откусив, положила обратно.

– Моя мать говорила, что он мной ничуть не интересуется! – сказала она.

– Он о тебе не знал.

– Он знал, и ему было наплевать.

– Нет, Маккензи, он представления не имел. Я сожалею, но если твоя мать не говорила тебе, как обстоят дела, то… – Вряд ли она могла сказать девочке, что Джессика лгала ей. – Она, вероятно, пыталась защитить тебя, потому что опасалась, что ему будет наплевать.

– Она говорила, что он неудачник и что, вероятно, это хорошо, что он не хочет видеть меня.

– Знаешь что? – Лейси кивнула. – Она была права в том, что он был неудачником. И я тоже была неудачницей в те времена. – Это откровение Маккензи не удивило, и Лейси быстро продолжила, чтобы не дать ей сказать неизбежную дерзость в ответ. – Как и твоя мать, – добавила она.

– Не смейте говорить это! – Глаза у девочки сверкали.

– Мы все были молоды и глупы и только-только пытались понять, как приноровиться к жизни, – гнула свое Лейси. – Вот как и ты пытаешься делать это сейчас. Потом мы повзрослели, и все стало на свои места.

– Лично я знаю, как жить, – сказала Маккензи. – И моя мать никогда не была неудачницей.

– Ну, тогда объясни, как ты понимаешь это слово.

– Это человек, у которого ничего нет.

– И что это значит, поточнее? – не отставала Лейси.

– Ну, у них ничего нет в жизни. Они употребляют наркотики, пьют или делают глупости.

Может, Лейси и преступала какую-то черту этим разговором, но тем не менее она и не подумала остановиться.

– Это относится и ко мне, и к твоей матери, и к Бобби. Но это был всего лишь этап нашей жизни, через который мы, слава богу, прошли.

Маккензи нахмурилась:

– Моя мать никогда не употребляла наркотики.

– Думаю, нет, – солгала Лейси, – но она делала глупости. Так же, как и я. Как все наши друзья.

– Его зовут Бобби?

Лейси кивнула.

– Ну и имя.

– Ты знаешь, – Лейси взглянула на свой нетронутый буррито[6]

, – в конечном счете не имеет значения, что ты думаешь. Ты не можешь сменить отца, так что, может быть, стоит попытаться с благодарностью отнестись к тому, что ему захотелось познакомиться с тобой.

– Где он живет?

– В Ричмонде, штат Вирджиния. Около четырех часов езды отсюда. Он мог бы приехать сюда, чтобы познакомиться с тобой. Тебе не придется никуда ехать.

Маккензи возилась со своей лепешкой, подбирая кусочки сыра и засовывая их обратно, не нарушая установившегося молчания.

– Я не хочу, чтобы он приезжал, – наконец ответила она.

– Твой выбор, – сказала Лейси. – Тебе не придется встречаться с ним, если ты этого не хочешь.

– Хорошо. – Маккензи завернула свою лепешку в бумагу и оставила на подносе. – Можно я теперь поговорю по телефону?

Лейси кивнула, обессилев от одного разговора с ней. Она догадывалась, что Бобби с облегчением услышит о том, что Маккензи не собирается встречаться с ним. Может быть, когда-нибудь они с дочерью встретятся, но не сейчас. Маккензи настроили против него, и, может, это было справедливо. Но Лейси испытывала болезненное разочарование. Однако не от потери шанса на возможную материальную и моральную поддержку, а от потери шанса увидеться с ним снова.

Они заехали в Кеймаркет, где Маккензи выбрала себе магнитофон. Лейси покупала кое-какие бытовые товары, а Маккензи тем временем исчезла в каком-то отделе. С тележкой, наполненной товарами – магнитофоном, бумажными полотенцами, туалетной бумагой, – Лейси шла по магазину в поисках девочки. Она повернула в проход отдела косметики как раз в тот момент, когда Маккензи сунула что-то в карман шортов. Черт! Она толкнула тележку по проходу навстречу ей, и Маккензи, взглянув на нее, попыталась побыстрее спрятать удивление за искусственной улыбкой.

– Я готова идти, – невозмутимо сказала она, отворачиваясь от косметики и направляясь прочь от Лейси.