Девочка-беда, или Как стать хорошей женщиной

Маккензи издала звук, скорее похожий на хихиканье, чем на рыдание.

– Что значит угрюмая? – спросила она.

– Ворчливая. Злобная.

– Я даже не знаю, почему я становлюсь такой. – Девочка вздохнула. – Я раньше такой не была.

– Думаю, что ты больше не знаешь, что хорошо, а что нет, – сказала Лейси. – Твоя жизнь изменилась слишком сильно и слишком быстро для тебя, а это пугает. Когда люди боятся, они поступают совсем не так, как всегда.

– А ты тоже была угрюмая?

– Хуже, чем угрюмая, – скривилась Лейси. – А уж когда мой отец начал встречаться с Оливией – ты знаешь, матерью Джека и Мэгги, – это и вовсе было ужасно. Я сначала не любила ее, не только потому, что я боялась, что она попытается занять место моей мамы, но и потому, что любить ее значило каким-то образом предать маму.

– Да. – Маккензи произнесла это с таким убеждением, что Лейси поняла, что эта мысль имеет для нее реальный смысл.

– Потом я поняла, что внутри меня достаточно любви и что я могу оставить тонны любви своей матери, и у меня еще много останется для других людей.

Маккензи похлюпала носом на плече Лейси.

– А ты любишь Оливию?

– Очень. Совсем по-другому, чем я любила свою мать. Оливия не была заменой. Просто новым человеком, который начал обо мне заботиться.

Какое-то время никто из них ничего не говорил, и тело Маккензи начало сотрясаться от нового приступа плача. Повинуясь инстинкту, Лейси погладила ее по спине.

– Все будет хорошо, – утешала она, сожалея, что не в ее власти исправить все за один миг.

Каждое рыдание, пронизывавшее тело Маккензи, вызывало новую волну чувств – что-то вроде любви – в сердце Лейси, и она все крепче держала ее. Она почувствовала, что защитная скорлупа, которую девочка создала вокруг себя и о существовании которой она сама даже не подозревала, сейчас раскололась и упала с ее плеч на пол. От чего она себя защищала? От собственных чувств? От ощущения боли?

Наконец Маккензи снова заговорила.

– Ты тоже думаешь, что все случается по какой-то причине? – спросила она. – Мне так говорила Амелия. И другие люди тоже. «Это случилось по какой-то причине, Маккензи. Мы не знаем по какой, но будь уверена, это должно было случиться». Но я не могу назвать ни единую причину, почему мама должна была умереть.

– Ну, многие люди так говорят, – пожала плечами Лейси. – Я думаю, для них это утешение, считать, что все происходит по какой-то там причине.

– И ты так считаешь?

Лейси помедлила, не желая лишать девочку веры, если она давала ей утешение. И все-таки она считала, что должна быть честной.

– Полагаю, что я сама не верю в это. Но, милая, – это ласковое обращение слетело с губ с такой легкостью, что если оно и удивило Маккензи, то ее саму удивило еще больше, – я думаю, что люди, с которыми произошло что-то ужасное, должны пытаться справиться с ситуацией любыми способами, которые им помогают. Это наша задача. Однако это делать гораздо труднее, чем верить, что все происходит по какой-то необъяснимой причине и, значит, пусть все будет так, как будет. А еще в таких ситуациях хочется заручиться поддержкой людей, которых ты потеряла. Вот, например, я раньше думала: «Что бы мама хотела, чтобы я сделала?», когда мне надо было принять решение. И мне это помогало. Но, помимо этого, приносило и много боли.

Лейси больше так не думала. Она больше не доверяла суждениям матери. Но, может быть, эта мысль сработает для Маккензи.

– Это мне сильно помогало поначалу, – призналась девочка.

– Да, и меня это заставляло верить, что мама до сих пор со мной.

– Иногда я думаю, что все это было сном, – сказала Маккензи. – Что мама все еще жива и скоро вернется.

– Я знаю. – Лейси помнила эти фантазии очень хорошо.

Маккензи неожиданно отпустила ее и села прямо, вытирая мокрое лицо пальцами с ярко-красными ногтями.

– Господи, мне так стыдно.

– Из-за чего? – Лейси все еще держала Маккензи за руку. Ей не хотелось отпускать ее.

– Из-за того, что я проснулась с криками. Все у меня не так.

– Ничего плохого. Сны могут быть очень страшными.

– Ты когда-нибудь так делала? – спросила Маккензи. – Просыпалась с криками?

Не трудно было вспомнить месяцы после убийства матери. Она не могла даже уснуть на достаточное время, чтобы увидеть сон.

– Не помню, что я кричала вслух, – поразмыслила она. – Но мысленно я кричала много. И это не очень помогало, так как никто этого никогда не слышал, и поэтому никто не прибегал побыть со мной. – Лейси зажмурила глаза и на секунду отдалась воспоминаниям. – Я люблю тебя, Маккензи, – вдруг сказала она и снова притянула к себе девочку, и, когда чудесные слова заполнили комнату, Лейси внезапно поняла, что они были правдой.

Глава 33

– Я хочу познакомиться с новой собакой, – попросила Маккензи, выглядывая через окна террасы. Последние полчаса она провела, наблюдая, как Бобби методично наносит краску на поясную пряжку, и, хотя она старательно делала вид, что ей интересно, он понимал, что в действительности душа ее не лежит к этому.