Девочка Дьявола. Нарушитель.

Spinnenfuß und Krötenbein,

wir sind kleine Geisterlein.

[Призраки кричат, ведьмы хохочут,

- дайте нам, детям, сладостей.

- Паучью ножку и жабью лапку,

- мы - маленькие привидения.]

- Эй, красопета! Куда торопишься! - прозвучало сзади, но Сабина не обернулась. Очередной придурок, который решил, что ему перепадет сегодня вечером. Она продолжала идти вперед, но парень не отставал:

- Почему не в костюме?

Она обернулась и посмотрела на него. Так и есть. Разукрашенный в клоуна Пеннивайза, придурок, который искал развлечения. Сзади стояла компашка - двое парней и одна девушка и делали ставки, получится ли у Оно подцепить чику или нет. У нее было несколько приемов, чтобы отвязаться от прилипал.

- Nie rozumiem. Idź swoją drogą [Я не понимаю. Иди своей дорогой], - произнесла она по-польски заученные фразы, так как ее мать была полькой, и запустила руку в карман плаща. Еще одним методом убеждения был баллончик лака в лицо.

В глазах парня обозначилось непонимание, ему было влом разбираться с иностранкой - он хотел повеселиться, а не преодолевать языковой барьер.

Парень отстал под громкий хохот друзей, Сабина продолжила идти и, увидев подъезд дома, где снимала квартиру, облегченно выдохнула.

Правда, квартирой это было сложно назвать - комнатенка. Аккуратная, со стандартной деревянной мебелью и простенькими шторами, но не квартира. Ее гардеробная дома была и то больше.

Девушка открыла дверь и, бросив ключи на небольшую тумбочку, прошла к своей кровати.

Сев на мягкое покрывало, она сняла сапоги и, вытянув ноги, выдохнула. Устала. Ноги гудели, язык от длительных разговоров не ворочался. В свое время она закончила престижную бизнес-академию, но только ради родителей. Это был их выбор - не ее. Но она отучилась на отлично, не бросала, потому что так и не определилась, чем бы она хотела заняться в этой жизни. Она не назвала бы себя праздной, скорее, неопределившейся, и всегда была в поиске. Мать, у которой был салон красоты, попыталась увлечь ее темой косметологии, но Сабина решила попробовать с парфюмерным бизнесом, пройдя несколько дополнительных курсов. Ей всегда нравились запахи.

Однако, в Сиэтле ее не спешили брать в парфюмерный бутик или в салон красоты на должность управляющего или даже на ресепшн. Во-первых, такие места были заняты. Никто не возьмет человека с улицы. Во-вторых, работа с людьми предполагала общение, а у нее был очень отчетливый немецкий акцент. И в-третьих, в резюме она не могла упоминать о собственном бизнесе. Любой проверочный звонок в компанию, которая могла ей дать зеленый свет для ее карьеры, - и отец первый ткнет ее носом в лужу, как провинившегося кутенка. Могла спасти мама - она бы точно дала самые хорошие рекомендации дочери, но Сабина решила быть принципиальной до конца. Чтобы потом ее не попрекали поддержкой и не стояли на пути ее выбора.

Однако, ее спас все тот же немецкий. Она устроилась в одно захудалое рекламное агентство, где иногда требовался профессиональный немецкий, ассистентом менеджера. Платили мизер, работой заваливали по самое “не хочу”, но для старта это было лучше, чем поломойкой.

По привычке она посмотрела на запястье, но, в очередной раз не обнаружив там своих Тиффани, вздохнула. Единственное, что она взяла с собой. Она рассталась с часами, как со своим прошлым, чтобы снять эту комнату и на что-то жить на первое время. Пройдясь рукой по своей коже, она усмехнулась. Ее загар, который она регулярно получала в солярии салона красоты матери, тоже бесследно улетучился, как и ее беспечное прошлое.

Опершись о стену, она закрыла глаза, а воспоминания унесли ее в Гамбург, в ее квартиру.

- Зачем ты это делаешь, Сабби? - спрашивала мать, пока девушка бросала вещи в чемодан. - Ты же понимаешь, мы с отцом хотим для тебя только самого лучшего.

- Знаю, - кивнула та и вновь пошла в гардеробную.

- Не вини отца за его резкость, - послышался голос матери из комнаты.

Сабина на секунду зависла, выбирая, что из одежды взять с собой в дождливый Сиэтл, и, подхватив пару водолазок и джинсов, вновь вышла в спальню.

- Я на него не сержусь… - спокойным голосом ответила она, ничуть не кривя душой.

Это было ее решением - уехать и начать все с нуля, потому что она понимала - отец ей не позволит стать любовницей Барретта и перекроет кислород.

В свое время он перехватил влюбленный взгляд дочери на Барретта и предупредил, чтобы та держалась от американца подальше. Когда она поставила его перед фактом отъезда, он сразу понял, в чем дело. Сабина не стала его переубеждать, и разразился скандал.

- Зачем тебе этот Барретт? Ты сломаешь себе жизнь. Ты ему не нужна. И он таких, как ты, на завтрак щелкает, как орехи.

- Знаю… - вновь ответила Сабина, не реагируя на слова матери. - Как сказал отец “он сломает тебе хребет”.

- Ты думаешь, он возьмет тебя в жены? У него одна из любовниц беременной ходит!

- Мама. Я знаю. Такие как Барретт не женятся. Даже на беременных.