Девочка по имени Зверёк

– Даже не знаю, – Марк потеребил ухо, – но тут, как уверяет Луций, дело не во внешности людей, а в их поведении и намерениях, в отношении друг ко другу… Как объяснить? Ну, допустим, мы опять подружимся, и я – ведь не изменить своей натуре! – опять примусь что-нибудь затевать и плести небылицы, а ты…

– Опять буду слушать развесив уши?

– Нет, вовсе нет! Ты – не дашь мне сбиться с пути истинного! Устраивает?

– Устраивает!

– По рукам?

Они ударили по рукам и с хохотом бросились купаться в море. Вдоволь насладившись купанием, лежа на горячем песке и пересыпая золотистую шуршащую струйку из ладони в ладонь, Марк вдруг решился рассказать Валерию один свой давний сон. Еще утром он не осмелился бы это сделать. Но разговор о странствиях души, серьезность, с какой Валерий к нему отнесся, интерес, который явно испытывал, расположили Марка.

– Знаешь, мне как-то приснился необычный сон…

Он сделал паузу, выжидая, не произнесет ли Валерий что-нибудь типа: «Разумеется, необычный! Какие еще сны тебе могут сниться, поэт?!» Нет, Валерий хранил молчание и даже придвинулся поближе, повернувшись со спины на бок – лицом к Марку. Тогда тот продолжил:

– Я даже проснулся среди ночи, будто само сновидение меня разбудило! – Марк помолчал еще. Валерий слушал. – Я видел… как описать? Будто я когда-то – невообразимо давно! – учился. Много. Жадно. И – с толком!

Марк прислушался к самому себе: стоит ли все же продолжать? Из таинственной глубины души сумеречно всплыло-донеслось: «Расскажи. Валерию – расскажи!» Он вздохнул.

– Ну вот… Вижу себя другим, не Марком. Но где я, кто я и как меня зовут – ничего не узнаю, как будто забыл, не помню. Все другое: голова обрита, одежды почти нет и ростом я выше. Руки – смуглые, большие, сильные! – Марк вытянул перед собой худые руки и взглянул на них, будто даже с удивлением, поворачивая так и этак узкие запястья и сжимая в неубедительный кулак тонкие пальцы.

– Интересно… – В голосе Валерия не было ни тени иронии.

– Но интереснее другое: я учился каким-то совершенно потрясающим вещам, не то что сейчас – философия, риторика… Нет, но что-то об устройстве Вселенной, звездах, старинных полузабытых письменах. Еще – видел какие-то рисунки-шифры на стенах древних гробниц! И все эти знания втекали в меня легко, приятно, без препятствий со стороны сознания или памяти! Можно сказать, я жил, я дышал Знанием! И вдруг… Вижу глаза – карие, жгучие, вызывающие. Пристальный такой взгляд! Надо спасаться, а я стою, медлю: меня захватило, мне интересно (до жажды!) – познать эти глаза! И – будто огнем дохнуло – все в душе, в разуме в один миг опалено, выж жено! Разум не просто замер, он подавлен, беспомощен! Я не сплю – меня нет, я – ничто! Долго-долго. Бесконечно долго. Во мне живет только одно: увидишь эти глаза еще раз – беги, прячься! Бойся самого себя! – Марк потряс головой, зажмурившись. – Это главное. И здесь я проснулся.

Внимательные глаза Валерия напротив ждали продолжения.

– Я снова уснул, а сон продолжился! В этом продолжении сна я осознал себя уже собой, то есть Марком, вполне привычно. Но только видел все как бы со стороны! Словно Некто Властный дал мне возможность оценить мою собственную душу! То, что я увидел, не поддается словам, чтобы описать: слов не хватит, насколько мы себя не знаем, Валерий!

Марк запнулся, сбившись под напором собственных эмоций. Передохнул и продолжил спокойнее:

– Попробую описать, может быть, несколько поэтично… На пепелище, выжженном тем жгучим взглядом карих глаз, несмело начало прорастать нечто новое, не вполне ясное – как неузнаваемый в первом весеннем ростке цветок. Цветок, только что проклюнувшийся из земли, слабенький и неуверенный в себе. Это – мое намерение вернуться к Знанию, учиться! Это намерение, еще действительно медленное и робкое, оно пробивается из самой глубины, таинственной глубины души, но я его хорошо чувствую в себе! И мой сон как бы перетекает в реальность – похоже на то, что я и на самом деле «просыпаюсь», прихожу в себя после глубокого сна и – все больше и лучше начинаю осознавать окружающий меня мир. Только из тех наук, которые мне столь усердно преподают, далеко не все интересно. Словно я… вернее, моя душа знает, что мне нужно, а что – нет. Душа знает! И хотя я часто, как женщина, путаюсь в собственных мыслях, не могу сформулировать, но чувствую это хорошо!

– Можно я спрошу кое-что?

– М-м?

– Ты сказал: «карие глаза». Женские?

– Да. Быстрые карие глаза, из-за которых и пришел тот беспощадный огонь.

– Не потому ли ты так не любишь кареглазых женщин?

– Похоже, ты прав! Бьешь прямо в цель.

– И еще. Гд е ты брал, я хочу сказать – во сне, свои знания?

Марк, до этой минуты спокойно лежавший на песке, вскочил и воскликнул в смятении:

– Валерий, слушай, а ведь я и позабыл совсем! Вот сейчас ты спросил и будто всколыхнул во мне что-то. Я вспомнил важную деталь. Ты удивишься: в том сновидении знание мне давал – кто бы ты думал?! – Луций!

– Вот уж это-то как раз и неудивительно. Он тебя опекает и учит – что странного увидеть его во сне?