Девочка с медвежьим сердцем

– Я хотела поговорить с тобой с глазу на глаз, – призналась Морган. – Потребовать твоей безоговорочной капитуляции. Позволь поговорить с нашими тюремщиками, и я гарантирую, что смогу выторговать для нас выкуп. Как только я потолкую с нужными людьми, пуритане назначат цену, и семья Фелмоттов заплатит за то, чтобы благополучно нас вернуть.

– Нет, – отрезала Мейкпис.

– Почему же ты здесь? А… понимаю.

Морган взглянула на медведя, который тем временем вздыбился во весь свой рост.

– Ты привела своего зверя, чтобы прикончить меня.

– Нет. Я пришла просить вас встать на мою сторону.

– Почему? Ты действительно отчаялась. И тешишь себя иллюзиями. С чего я должна перейти на твою сторону против своей семьи?

– Потому что вы всю свою жизнь из кожи вон лезли, чтобы им услужить, а они обращались с вами, как с грязью под ногами. И даже сейчас они по-прежнему относятся к вам как к грязи. Лазутчик – тот, кому приходится рисковать всем, невзирая на опасность, потому что Старшие терпеть не могут рисковать. Вы должны выскальзывать из тела на разведку или подрезать сознание наследников, хотя это означает, что ваш собственный дух начинает растекаться. Должно быть, это чистая пытка. И они заставляют вас проделывать это снова и снова. После всего, что вы для них сделали, вы по-прежнему остаетесь разменной монетой. И это никогда не изменится.

Вам хотя бы нравятся остальные Старшие? Или нравились когда-нибудь? Потому что если нет, мне вовсе не кажется бессмертием перспектива пребывать день и ночь в одной голове вместе с чванливыми, эгоистичными, хладнокровными жабами. Скорее уж это чистый ад.

– Что заставляет тебя думать, будто я чем-то от них отличаюсь? – спросила Морган.

– Я точно не знаю, что вы собой представляете, – честно ответила Мейкпис. – Но вы помогли мне с Хелен. Может, только для того, чтобы Хелен выжила и доложила, что видела меня и Саймонда. Но, может быть, вы поняли, что сестре по профессии грозит опасность, и хотели защитить ее. И вы… все знали об этом. – Мейкпис обвела рукой могилу, болота и Поплар, таившийся где-то во мраке. – Знали мои самые мрачные тайны и горести. Вы могли бы использовать их, чтобы мучить меня, ослабить и разбить мое сердце. И все же не сделали этого… Вы – безжалостная гарпия, Морган, но умны и храбры. И знаете, что это такое, когда приходится зарабатывать. Уже одно это делает вас лучше и выше остальных Старших. Я не хочу вас уничтожать. Мне хотелось бы все узнать о вас, учиться у вас. Я не капитулирую перед вами, но если станете моей союзницей, для вас всегда найдется место.

– Ты так говоришь только потому, что чего-то хочешь от меня.

– Мне действительно необходима ваша помощь. Но я сказала правду, Морган. Вы прожили две жизни и можете отличить ложь от истины. И вы сидите в моем мозгу. Знаете, что я не лгу. Понимаю, что рискую, доверяя вам… Потому что вы действительно с легкостью можете меня предать. Но если так случится, полагаю, мое положение будет не хуже теперешнего.

– Фелмотты всегда выигрывают, – пробормотала Морган. Крошечные спазмы-молнии нерешительно пронизывали ее туманный силуэт. – Я могу служить им или все потерять. Таков мир, в котором мы живем.

– А что, если настал конец этого мира? – спросила Мейкпис. – Ведь что-то происходит, не так ли? Если завтра начнется всемирный пожар, обрадуетесь ли вы, что до самого конца были верной служанкой Фелмоттов? Или пожалеете, что не восстали против них, не рискнули всем, не воспользовались своей хитростью хотя бы однажды?

Умное лицо Морган было очень печальным…

– Я ничего не обещаю, – выдавила она. – Но ты можешь изложить мне свой план.

Глава 35

Саймонд оказался прав. Охотники за ведьмами больше не собирались быть добрыми. Маленькое окно закрыли куском мешковины, пропускавшей только слабый, рассеянный свет. Кровать вынесли.

Мейкпис оставили одну.

Как раз когда она задалась вопросом, уж не забыли ли о ней, в дверь трижды постучали. Звук показался ей оглушительным. От неожиданности она едва не выпрыгнула из собственной кожи. Кому придет в голову стучаться к узнице?

К ее великому смущению, дверь никто не открыл, а шаги вскоре стихли.

Некоторое время спустя все повторилось снова, а час спустя – еще раз. Странный стук стал ее единственными часами. Очень легко потерять представление о времени, если в комнате нет света.

Ни еды, ни питья ей не давали. Медведь не знал покоя, потому что сильно проголодался, и Мейкпис не могла уговорить его утихомириться и не бродить без устали.

Когда ночь поглотила маленькую тюрьму и тихие совиные крики взбудоражили прохладный воздух, Мейкпис устроилась в углу комнаты и попыталась заснуть. Правда, ее постоянно будил стук. Каждый раз Мейкпис просыпалась во тьме, не понимая, что происходит, пока ночное зрение медведя не подсказывало, где она сейчас.