Девочка в красном пальто

Я заснула примерно на час, сидя на диване и привалившись головой к подушке. Бог знает, как мне удалось заснуть – правда, это мало походило на сон. Во сне забываешь обо всем, а я постоянно помнила, что случилось. И наяву, и во сне. Правда, это избавило меня от шока пробуждения, и за то спасибо.

Когда я открыла глаза, Софи, специалист по работе с родственниками, сидела за столом, на том же месте, на том же стуле и что-то читала. Она выглядела аккуратной и свежей, несмотря на бессонную ночь; из белокурого пучка на голове не выбился ни один волосок.

– Привет, – сказала она.

Я откинула одеяло и спустила ноги на пол.

– Есть… есть какие-нибудь новости? – спросила я, с трудом переводя дыхание.

– Пока нет. – Она наклонилась, коснулась моей руки и вышла, чтобы набрать воды в чайник.

Меня пронзила боль, которой я никогда раньше не испытывала. Она передается по всему телу, словно по нему проложен оптоволоконный кабель, заполняет руки, ноги, горло, она повсюду. Я посидела, раздумывая, как же я буду жить дальше с такой болью и с такой тоской.

Потом я скомандовала себе «Встать!», и, как ни странно, мое тело подчинилось.

Я слышала, как Софи наполняет чайник, наливает молоко. Я подошла к черному входу, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Вчерашний туман полностью рассеялся. Несмотря на ранний час, было понятно, что наступило восхитительное солнечное утро. На деревьях поблескивали капли росы, а над травой поднимался пар, от которого пахло розами. У меня в голове не укладывалось – земля сделала еще один оборот вокруг своей оси и продолжает вращаться как ни в чем не бывало, как будто ничего не случилось: солнце встало, птички поют, пчелы жужжат.

На веревке сушилось белье, которое я повесила вчера утром, перед тем как мы с Кармел пошли на поезд. Полосатая пижама Кармел, ее футболки и трусики – розовые, желтые и голубые, как леденцы, – приплясывали под легким ветром. Сердце болело, солнечные лучи резали глаза, и казалось, будто пижама танцует джигу и дразнит меня: «А где же Кармел? Ты потеряла ее? Она сбежала? Ты потеряла ее? Ха-ха».

Приступ тошноты подкатил к горлу, и я согнулась пополам, прямо на крыльце. Засвистел чайник, Софи очутилась рядом, одной рукой она обняла меня за спину, другой гладила по голове и ласково помогла мне снова распрямиться.

Она посмотрела в сад.

– Можно я занесу белье домой? – спросила она.

– Да, – кивнула я. – Конечно. Я помогу вам.

15

Когда я просыпаюсь во второй раз, уже совсем светло, только мне не сразу удается вспомнить, где я. Я моргаю изо всех сил – я всегда так делаю, чтобы быстрее проснуться.

Комната очень большая, потолок у нее высокий, а пол из голых досок. Как будто я болею и лежу в старой больнице, только здесь больше нет кроватей, кроме моей. Занавесок на окнах тоже нет, поэтому солнце светит прямо в лицо и согревает его. Подоконник покрыт толстым слоем пыли, какими-то черными кусочками и частицами известки с потолка.

Обрывки вчерашнего дня начинают вспыхивать в памяти. Но все перемешалось: то черно-зеленое блестящее лицо смотрит с высоты ходуль, то мужчина с совиными глазами выскакивает неведомо откуда, то бесконечная поездка на машине в темноте, то гигантская книга, то мама в поезде говорит «вроде того, вроде того», то я откусываю хот-дог и слизываю голову у длинного червяка из кетчупа.

Потом мамины коричневые ботинки, которые торчат из-под грузовика.

Дальше можно не моргать. Теперь я вспомнила все. Я сажусь на кровати, и вдруг дикий крик вырывается у меня из груди, хотя я вовсе не собиралась кричать. Он сам выпрыгивает из меня, так бывает, когда чихаешь.

«Нет, нет, нет», – так звучит этот крик. Он разносится по комнате, отскакивает от потолка. Ноги дрыгаются вверх-вниз, ужасные тяжелые одеяла падают на пол грудой, и я одним прыжком выскакиваю из кровати. По коридору приближаются шаги, и в комнату врывается Дороти. При дневном свете она еще смуглей, чем вечером, совсем как индианка, на ней все та же пыльная черная юбка, что и вчера, достающая почти до щиколоток. Сегодня в нее заправлена синяя блузка, а на талии широкий кожаный пояс белого цвета. Волосы собраны в конский хвост, который болтается вдоль спины, она напоминает мне героиню из одного ковбойского фильма, который я когда-то видела.

– Сейчас, сейчас. Зачем же так кричать, – приговаривает она. Вообще-то я перестала кричать сразу, как она вошла, я очень рада видеть ее.

Дороти подбирает одеяла с пола и аккуратно складывает их. Она делает все очень ловко и быстро. Потом слышатся другие шаги, не совсем обычные. Человек тяжело ступает – топ, топ, и каждый «топ» чередуется с каким-то шаркающим звуком.

– Слава богу, вот и Деннис, – говорит Дороти, и в комнату входит мой дедушка. Рукава рубашки закатаны, лицо вспотело, как будто он работал в саду или что-то вроде.

– Я хочу поговорить с мамой, – говорю я. Я сжимаю руки в кулаки, сама не замечаю как.