Девочки-мотыльки

Мэнди пыталась подстегнуть память. Пыталась вспомнить тот единственный раз, когда находилась в саду на Принсесс-стрит. Того сада больше нет, поэтому она, оглядывая свой родной сад, восстановила тот день. Они вошли втроем. Мэнди нехотя поплелась за ними, когда Петра смерила ее испепеляющим взглядом. Как только они оказались по ту сторону калитки, Мэнди решила, что будет самой храброй, и пошла вперед. Она направилась прямо в высокую траву и в центр, мимо деревьев и качелей. Дошла до самого конца сада, где находились старые сараи, и, повернувшись, порадовалась тому, что Тина последовала за ней, а не осталась с Петрой.

Тогда она стояла, как и сейчас, спиной к сараю и смотрела на сад за домом. Петра, несмотря на все бахвальство, осталась у дома и как будто ковырялась в покрывающем стены плюще. На какое-то время Мэнди почувствовала себя хорошо. Тина была рядом, и они рискнули зайти дальше Петры.

А потом их увидел сосед и накричал.

Мэнди посмотрела налево, на забор – высокий и прочный. В тот день, более пяти лет назад, забор, у которого стоял сосед, был сломан, часть его лежала на земле. Вот почему они впали в шок, когда увидели его. Он словно материализовался из ниоткуда. Они убежали от него как сумасшедшие. Вот и все, что она помнила.

Пиликнул ее телефон. Она достала его и увидела на экране имя Джона Уоллиса.

«Не хочешь прийти ко мне вечером и послушать пластинки?»

Это было третье сообщение с пятницы, после их разговора по пути в школу. Она нравилась ему. Он был хорошим, с ним легко общаться, но он – не Томми Элиот, и она не могла притворяться, что это не имеет значения. Несмотря на понимание, что между ней и Томми ничего не будет, она не могла просто отключить свои чувства. Они все еще находились глубоко внутри, хотя она больше не расстраивалась из-за него. Под сообщением от Джона было еще одно – от Люси, оно пришло вчера поздно вечером:

«Мама в субботу проводит занятие на тему «Работа с серебром». Говорит, мы можем присутствовать бесплатно, если приготовим чай и уберемся после. Что думаешь?»

Она уже ответила на него – сказала, что придет. Люси по-прежнему проявляла дружелюбие, и Мэнди радовалась, что во время ланча она не сидела одна. Ее мама тоже к ней хорошо отнеслась, и девочке нравилось учиться изготовлению украшений.

Она задумалась над ответом Джону. Она уже отговаривалась от него в предыдущих сообщениях, и неправильно продолжать это делать. Она вспомнила те недели первой половины семестра, когда ее тянуло к Томми. Он хотел, чтобы она думала, будто у него есть к ней чувства? Этого она никогда не узнает. Мэнди сочинила ответ:

«Извини, Джон, я до сих пор страдаю по одному человеку, поэтому компания из меня никакая».

И быстро нажала «отправить», пока не передумала.

Она посмотрела на сад.

Нужно принять еще одно решение. Мэнди достала из кармана визитку, которую дал ей офицер Фаррадей. Стоило ли поведать полиции, что она видела Петру? Она думала об этом все выходные. Особенно прошлым вечером, потому что мама сказала, что к ним приходила Элисон Пойнтер и сообщила, что Тину снова видели – на этот раз в Греции. Мама заверила, что Элисон уже меньше стремилась поехать сама, но связалась с греческой организацией, представляющей ее интересы в полиции. Элисон казалась уставшей и не в настроении, а одета была в джинсы и старый джемпер. Мэнди почувствовала себя виноватой.

Почему Элисон не должна знать, что Тина не осталась в том старом доме; что ее дочь встретила беду в одиночестве?

Но Мэнди все еще беспокоилась, что, если расскажет полиции, что видела и общалась с Петрой, они могут ей не поверить. А даже если воспримут всерьез, не обвинят ли в том, что она так долго ждала, чтобы рассказать? Прошло три недели с тех пор, как она видела Петру. Почему так долго? Разве эта ситуация не похожа на тот октябрьский вечер, когда пропали девочки? Она знала, что они пошли в дом, но ждала пять часов, прежде чем признаться. Не подтвердит ли это, что она замкнутая, что всегда выдерживает время, чтобы в первую очередь подумать о собственной шкуре? На самом деле, разве не этим она сейчас занималась, стоя в эту минуту в саду?

Но она думала не только о себе.

Если Тина правда мертва, какой смысл разрушать новую жизнь Петры?

Мэнди посмотрела на сад у своего дома и попыталась представить, как выглядела задняя часть старого дома. Здание было намного больше, чем ее, и старее. Единственное, что она смогла вспомнить, так это обвитую плющом стену. Там определенно была дверь. Петра сказала, что они с Тиной вошли на кухню, и тогда-то девочка испугалась. Похоже, они прошли как раз через ту дверь.

Мэнди представила эту сцену: задняя дверь широко открыта, и в проеме стоят две двенадцатилетние правонарушительницы. Одна хотела пойти дальше. Другая испугалась. Последовали возня и шепот. На улице темно, потому что старик жил в передней части дома. Из окон не падает свет, а сад забит кустами и заросшей листвой.

В какой-то момент Тина решила, что не хочет идти дальше.