Девственница на продажу

Я резко вскинула голову – и словно обожглась о холодную сталь его взгляда. Он был взбешен. Глаза метали молнии. Лицо тоже покраснело, но не от смущения, от злости.

– Неужели ты думала, что от меня так просто уйти?

Сейчас я понимала, что даже сама попытка была глупой. На что я, дурочка, вообще надеялась? Собрав волю в кулак, я ответила ему:

– Не знаю… Но я обязана была попытаться.

Он усмехнулся, зло и цинично:

– И готова понести наказание за проваленную попытку?

Что он имеет в виду? Внутри меня испуганной птицей трепыхнулась паника. Но Эндрю уже подошел еще ближе, так, что его обтянутые дорогими брюками ноги оказались у меня между колен. Прямо перед своим лицом я увидела мощный бугор, что распирал ткань ниже ширинки. Эндрю обхватил ладонью мой затылок, притиснул лицом к этому бугру. Так вот чего он хочет?! Я задрожала от возмущения, но протестовать так и не решилась.

Давление на затылок исчезло, и я смогла отстраниться, задыхаясь от волнения и страха. Он резким движением расстегнул ширинку и приспустил брюки, позволяя возбужденной плоти вырваться наружу. Его член был огромен. Настолько, что я испуганно вскрикнула, хоть и видела его прошлой ночью. Тогда лунный свет словно сглаживал все, на что падал, и я не смогла полностью оценить размер.

Но долго любоваться на перевитый канатиками вен член мне не дали, ладонь Эндрю вновь обрела каменную твердость. Он буквально ворвался в мой рот, резко и грубо, так, что я даже закашлялась. Мне пришлось упереться ладонями в его бедра, просто чтобы сохранить равновесие. Когда он ослабил хватку и позволил мне немного отстраниться, чтобы глотнуть воздуха, я просто заплакала от унижения.

Боже, за что он со мной так? Неужели только за этот дурацкий побег, изначально обреченный на провал? Я умоляюще посмотрела в его лицо, но тут же поняла, что пощады мне ждать не приходится. В его глазах плескались ярость и страсть, практически переходящие в безумие. Кажется, его только возбуждали мои беспомощность и страх.

Эндрю прикрыл глаза, словно в глубоком экстазе. Он как будто не слышал, что я задыхаюсь, что не могу выдерживать этот бешеный темп. Два-три глубоких проникновения, короткая пауза – только чтобы глотнуть воздуха, и все повторяется сначала. Я еще никогда не чувствовала себя настолько раздавленной, настолько сломленной. А хуже всего было то, что что-то внутри меня радовалось этому унижению. Находило удовольствие даже в странном солоноватом привкусе…

Слава богу, пытка продолжалась недолго. В тот момент, когда я думала, что больше не выдержу, разрыдаюсь в голос, Эндрю застонал низко и глубоко, дернулся несколько раз и излился мне в горло.

Я беззвучно плакала, сидя на скамейке. Проклинала дядю, отправившего меня сюда, собственную глупость, из-за которой умудрилась заблудиться и потерять столько времени, жестокость Эндрю…

Он даже не смотрел на меня, глядя на сверкающую гладь пруда. Потом так же молча обернулся ко мне, подхватил на руки и понес по тропинке. Обратно в мою роскошную каменную тюрьму. Туда, где мне предстояло вынести еще бог весть сколько унижений.

Глава 12

Эндрю донес меня до самой спальни. Осторожно положил на постель и вышел, так и не сказав ни слова. К этому времени я почти успокоилась и только тихонько всхлипывала, вцепившись в его плечи. Новый приступ рыданий охватил меня, когда он уже вышел и прикрыл за собой дверь. Я была безумно растеряна и просто не понимала, что мне теперь делать.

Все это настолько измотало меня, что слезы плавно перешли в глубокий сон. Снова открыла глаза я только тогда, когда уже стемнело, и на небе высыпали звезды. На столике стоял ужин – видимо, дворецкий приходил, пока я спала, но не стал будить, а просто оставил еду и ушел. И слава богу: не знаю, как бы я смогла смотреть ему в глаза. Не только от стыда, что сбежать мне так и не удалось, но и от подозрения, что именно он рассказал хозяину, что я планирую.

Рядом с тарелками на подносе стояли стакан сока и бутылочка воды. Я схватила стакан и осушила его в два глотка. Накануне, вся во власти расстроенных чувств, я забыла даже о жажде, и теперь губы и горло напоминали иссохшую пустыню. Теперь сок стал действительно живительным. Я почувствовала себя человеком и, наконец-то, смогла рассуждать здраво. Вот только эти рассуждения оптимизма не прибавляли.

Я запуталась окончательно. Провалила последнюю попытку исправить все, и теперь не понимала, что делать. Находиться в комнате было просто невыносимо. Идти к бассейну? Нет, на такое я решусь еще очень нескоро. Я вспомнила темноту и прохладу зимнего сала. Если не зажигать свет, меня там никто не увидит, и я смогу побыть наедине с собой, без риска быть обнаруженной. А можно и подняться выше. Посидеть за фортепиано. Может, я даже решусь сыграть что-нибудь негромко…