Девушка без имени

— Хорошо, — кивнул Лефевр и поднялся. — Я подумаю об этом. Передайте миледи Этель мои самые теплые пожелания.

Куато улыбнулся, машинально прикоснувшись к кончику уха — этот жест господина председателя означал некоторое разочарование. Впрочем, он отлично понимал, что серьезные дела не делаются быстро, и был согласен подождать.

И теперь, сидя в каком-то медвежьем углу на севере Сузы, Лефевр вдруг подумал: а почему бы и нет? Он всю жизнь пытался быть хорошим, но в итоге понял только одно: хорошие люди никогда не живут хорошо. Вот и вся истина.

Мертвый артефакт молча лежал на столе и не мог ни согласиться с Лефевром, ни сказать, что он неправ.

* * *

Государь Ахонсо был прав: дворцовые кумушки невзлюбили Алиту сразу же, стоило ей стать женой принца. Неприятный сюрприз появился через два дня после свадьбы: толченое стекло, насыпанное в домашние туфли Алиты. Рекиген рвал и метал; служанка, приставленная к ее высочеству, была сразу же изгнана без выходного пособия, а остальные обитатели дворца смогли насладиться превосходным скандалом. Разумеется, виноватых не нашли: жены старших принцев смотрели на Рекигена, как на помешанного, и отвечали ему во вполне простонародных выражениях, а супруга наследника престола, весьма дородная дама с очень дурным характером, высказалась очень жестко: порядочные женщины не будут жить под одной крышей с шалавой, которую вытащили неизвестно из какой канавы. Пусть проваливает или получит что-нибудь поинтереснее стекла.

Алита прекрасно слышала их вопли, но не чувствовала ни злости, ни обиды — всего лишь очередное понимание того, что Огюст-Эжен был прав. Вся Суза считает ее девкой из публичного дома. Что ж, придется делать свою работу в практически военно-полевых условиях. Подобрав юбки, Алита наскоро припудрила лицо и, прихрамывая, отправилась в малую библиотеку, где шел скандал. Она понятия не имела, что скажет будущей государыне, но знала, что той мало не покажется.

Малая библиотека сейчас напоминала встревоженный курятник: жены старших принцев переругивались с Рекигеном так эмоционально, что не сразу увидели вошедшую Алиту, и она несколько минут наслаждалась их яркой и выразительной бранью, узнав о себе много нового. Потом она показушно покашляла в кулак и, дождавшись, когда дамы обернутся к ней, отчетливо промолвила:

— Ну что, курочки, в ваш закуток пришла лиса. Мы с вами еще не слишком близко познакомились, поэтому представлюсь еще раз: Алита Росса, баронесса Ковенская. В документах инквизиции — злонамеренная ведьма. Правила будут такие: вы не лезете ко мне, и я не трогаю вас. Эти стекла в туфлях, — она обвела дам тяжелым пристальным взглядом, и одна из высочеств, худенькая ангелоподобная блондинка, сразу же опустила глаза, — я вам на первый раз прощу. Спишем на скудоумие и отсутствие чувства самосохранения. Занимайтесь вышиванием, или чем вы там занимаетесь. Но если что-то похожее повторится, то вы об этом очень сильно пожалеете.

Алита встряхнула правой кистью, и на кончиках пальцев засветились бледно-голубые огоньки. На курятник это произвело самое серьезное впечатление: дамы, которые хотели было дать дерзкой девице соответствующий ответ, практически поперхнулись словами. Алита отдала им поклон, взяла Рекигена под руку и добавила:

— Всего доброго, курочки. Сидите тихо.

Они действительно сидели тихо. На охватившем ее кураже Алита дошла до своих покоев, и уже там с ней случилась самая натуральная истерика. Алита не могла взять в толк, как, каким образом ей удалось говорить настолько резко и нагло, что дамочки, прошедшие такую интриганскую шкуродерню, что ей и не снилось, даже и не пикнули в ответ. Огоньки на пальцах были последней каплей: Алита не осознавала, как они появились и как исчезли. Пришла, перепугала этих дур до икоты, ввернула немножко магии и ушла. Все.

Рекиген, который был потрясен не меньше венценосного курятника, сумел привести супругу в чувство и, когда Алита перестала-таки дрожать, с искренним восторгом произнес:

— Это было великолепно, милая. Как ты это сделала?

— Не знаю, — выдохнула Алита. Сейчас ей хотелось просто сидеть, уткнувшись мокрым от слез лицом в грудь Рекигена, и ни о чем не думать. Ни о том, что она, тихая, скромная и спокойная, вела себя, как действительно злонамеренная ведьма, ни о том, что в груди едва заметно пульсировал комочек темноты, который стал помрачающим разум туманом в тот миг, когда Алита появилась в библиотеке.

— Умница, — одобрительно сказал Рекиген. — Теперь эти клушки будут знать свое место и больше не пикнут. Ноги болят?

— Немного, — ответила Алита, прислушавшись к тупой ноющей боли в порезанной правой ступне. — Они ведь пожалуются мужьям…

— И что? — усмехнулся Рекиген. — Мои братья не вникают в бабские разборки. Тем более, если бабы такие дуры, что устраивают ссору со злонамеренной ведьмой. Кстати, как ты вызвала эти огни?

Алита пожала плечами.

— Понятия не имею. Это как-то… вне меня.