Девушка без имени

Спустя полчаса к Алите пришел врач — судя по тому, как он обменялся рукопожатием с Рекигеном, они были добрыми друзьями. Впрочем, тщательный осмотр не принес никакой новой информации. Убирая инструменты в маленький саквояж, врач поинтересовался:

— Не беременны?

— Нет, — одновременно ответили Алита и Рекиген. Врач понимающе кивнул и сказал:

— Тогда надо звать дворцового ведуна. Ее высочество разворачивается как ведьма.

Глаза Рекигена энергично сверкнули, словно он услышал именно то, что и ожидал. Алита испуганно села на кровати и спросила:

— Это что такое?

— Ну вы же злонамеренная ведьма, ваше высочество, — ответил врач так просто, словно речь шла о насморке. — И если раньше ваши способности проявлялись только в моменты особого душевного напряжения, были, так сказать, в латентном состоянии, то сейчас они начали активно развиваться. Скоро вы сможете пользоваться ими тогда, когда пожелаете. Господин Гвиноар, ведун его величества, сможет сделать этот процесс относительно безболезненным.

Алите стало еще страшнее, хотя, казалось бы, дальше бояться было уже некуда.

Господин Гвиноар оказался чем-то похожим на Огюста-Эжена: то ли четко осознаваемой внутренней мощью, то ли спокойной доброжелательностью. Появившись на пороге, он бросил короткий взгляд на Алиту и сообщил:

— Ну конечно! Цветок уже расцветает, — он присел рядом с Алитой, взял ее за руку и, начертив пальцем на ладони какой-то иероглиф, доверительно сообщил: — Весь дворец гудит о том, как вы гоняли старших высочеств громами и молниями.

На Алиту внезапно нахлынула такая слабость, что она откинулась на подушки без сил. Комната вздрогнула и медленно поплыла по кругу. На мгновение Алите показалось, что она сейчас задохнется, но это чувство исчезло почти сразу. Стало как-то очень спокойно, и комочек темноты в груди перестал причинять неудобство.

— Не стоило подсыпать мне стекла в туфли, — негромко сказала она и попыталась улыбнуться, но улыбки не получилось. Рекиген опустился на край кровати возле супруги и обеспокоенно сообщил:

— У нее были огоньки на пальцах. Такие, бледно-голубые, как на болотах.

Гвиноар удивленно вскинул брови.

— Ваше высочество, вы меня поражаете, — сказал он Алите. — Честно говоря, я впервые вижу, как личное заклинание обретают с такой скоростью…

Его голос становился все тише и тише, пока не уплыл куда-то в сторону и не растаял в осеннем сумраке. Алита вдруг поняла, что теперь в ее мире никого нет, она осталась наедине с собой, и от того, как она себя поведет, зависит ее будущее. Алита не хотела быть ведьмой. Ни злонамеренной, ни обычной. Обладание магией внушало ей тяжелую тревогу — Алита прекрасно понимала, что в этом мире магия для нее лучший друг и помощник, но неприятное предчувствие никуда не уходило. Ладони стало покалывать: в них будто бы медленно собирались лужицы настолько горячей воды, что рука постепенно начинает чувствовать холод. Алита попробовала лечь поудобнее, но не смогла пошевелиться.

«Не волнуйтесь, — услышала она голос Гвиноара в голове. — Не волнуйтесь, это пробивается ваше личное заклинание. Осталось немного».

«Не хочу, — отчетливо подумала Алита. — Не хочу магии, не хочу быть ведьмой. Это зло. А я не злая».

И тогда ее ударило. Алита внезапно с невероятной, пронзительной четкостью осознала, что все-таки стала ведьмой, все-таки изменилась, но в этой перемене не было тьмы. Черный клубок, крутившийся в груди сгустком шипящих змей, вдруг растаял, и это было настолько хорошо и легко, что Алита не выдержала и рассмеялась. Теперь она была сосудом, который наполняло волшебство — доброе, светлое, свободное. В нем не было зла, и у зла теперь не было над ней власти.

«Я должна рассказать Огюсту-Эжену, — вдруг подумала Алита. — Я должна поделиться с ним…»

Сияние, в котором она тонула, стало медленно гаснуть, но Алита знала, что оно всегда будет с ней в ее личном заклинании. И это наконец-то дало ей покой и полную ясность. Да, человек, которого она любила, оказался негодяем и лжецом, но теперь у нее достаточно сил, чтобы двигаться дальше, не оглядываясь на прошлое и не боясь нового предательства. А самое главное — Алита наконец-то смогла сказать себе с предельной искренностью о том, что имеет право любить, и что уже любит.

— Ведьма, да, — произнес Гвиноар: уже наяву, а не в мыслях Алиты. — Причем очень сильная. Но не злонамеренная.

Открывать глаза не хотелось. Алита всем сердцем стремилась хоть немного побыть в угасающем сиянии, таком теплом и ласковом, таком своем… Мир снаружи мог и подождать.

— А так бывает? — с сомнением осведомился Рекиген.

— Иногда случается, — уклончиво ответил Гвиноар. — Редко, но случается.

Алита мысленно прикоснулась к принцу и увидела, что он окутан розовым облаком, в котором расплываются красные нити: разочарование, раздражение и плохо сдерживаемый гнев. Ему нужна была злонамеренная ведьма, и этой ведьмы вдруг не стало. Есть, от чего беситься.