Девушка из Германии

– У меня есть пара роликовых коньков на завтра. – Лео мог избавиться от любых мрачных мыслей. И я уже представляла, что меня ждет, когда я проснусь утром.

– Ты сможешь научиться за час? – спросила я его. Лео взглянул на меня, как бы говоря: «Конечно, научусь, и гораздо быстрее, чем ты думаешь». Его смех был заразителен. Смех был лучшим решением.

В тот момент я осознала, что папа наблюдает за мной с тревогой… а я в это время мечтала о Лео и коньках! Думаю, папа, тебе пора прервать молчание и дать нам почувствовать, что ты здесь, с нами, что думаешь о нас. И если что-то происходило бы, ты сказал бы нам, потому что ты знаешь, что я сильная. С тобой мы всегда чувствуем себя в безопасности.

Голос отца прозвучал торжественно, когда он коротко объявил:

– Мы на полпути к цели.

Телеграмма от компании «Гамбург – Америка Лайн»

Вторник, 23 мая

Сегодня должен был быть вторник. С тех пор, как мы поднялись на борт, никто даже не задавался вопросом, какой сегодня день недели. Нас интересовало только, сколько дней осталось до высадки. Я не могла дождаться, когда наступит суббота, день нашего прибытия в порт. Вдобавок ко всему это был мой день рождения, и он выпадал на вторник, худший день из всех. Впрочем, какое это имело значение? Мы плыли посреди Атлантического океана и будем плыть до пункта назначения еще почти неделю. Я уже даже не считала себя невезучей.

Я проснулась рано, потому что член команды, посланный капитаном, пришел искать папу. Я решила не говорить об этом Лео. Он бы только начал строить бесконечные домыслы и теории заговора.

Мама была на взводе уже несколько дней. Я думала, что обнародование ее тайны поможет сбросить напряжение, но этого не произошло. Маму переполняли предчувствия, зачастую беспочвенные, которые она не переставала обдумывать. И она оставалась в постели, утопая в пуховых подушках и прячась от солнечного света, проникающего через иллюминатор.

Все знали, что я не хочу праздника, так как праздновать было нечего. Но даже капитан знал, что у меня день рождения. Лео сказал, что подарит мне особенный подарок, но мне нужно набраться терпения. Я думала, что он не оставил идею с кольцом своей матери, о котором я так много слышала, хотя со стороны его отца было бы безумием отдать единственную принадлежавшую им ценную вещь.

Когда мама наконец встала, она подошла к моей кровати и легла рядом со мной. Она была такой холодной, что я задрожала.

– Моя Ханна, – сказала она, поглаживая мои волосы.

Мама больше ничего не добавила, но я почувствовала, что она хочет мне что-то сказать. Я повернулась и взглянула на нее, чтобы приободрить.

– Пришло время вручить тебе «Слезу», Ханна.

Мамины ледяные руки медленно потянулись к моей шее, и она начала застегивать ожерелье с несовершенной жемчужиной, которое ее отец заказал для ее матери по случаю открытия отеля «Адлон». Драгоценную жемчужину мама получила, когда ей исполнилось столько же лет, сколько и мне сегодня. Тонкая цепочка из белого золота прекрасно дополняла жемчужину, которая была вставлена в треугольник, также из белого золота, с крошечным бриллиантом на острие.

Комната окутывала нас, а бронзовый потолочный светильник с тремя рядами белоснежных лампочек напоминал перевернутый ослепительный свадебный торт, соперничающий по блеску с солнечными лучами. Я не хотела, чтобы время шло. Мы были подвешены в центре этого светящегося пространства. Внезапно я испугалась висевшей на шее жемчужины: она налагала на меня ответственность: необходимо было сберечь украшение, хранившееся в семье несколько поколений. Я побежала к зеркалу, чтобы рассмотреть свою «Слезу», и решила надеть нежно-розовый свитер, чтобы украшение хорошо смотрелось.

Увидев, как я растрогана, мама сделала над собой усилие, встала и подошла ко мне. Желая ее порадовать, я приняла несколько знакомых поз, чтобы она подумала, что я тоже чувствую себя богиней. Она засмеялась. И некоторое время мы веселились. Она надела сине-белое платье, и мы отправились праздновать мой день рождения.

Когда мы подошли к каютам Адлеров, мы заметили снаружи несколько членов экипажа. Мы постучали в дверь, но никто не ответил. Толкнув дверь, мы увидели, что она не заперта. Мама вошла внутрь, и я последовала за ней. Мы прошли в гостиную, где уже находились папа, капитан, двое моряков и корабельный врач. Все они выглядели удрученными. Папа подошел и обнял нас. Я почувствовала, что от него пахнет ментолом, как в каюте Адлеров.

– Вчера вечером мистеру Адлеру стало трудно дышать. Он ушел.

Он ушел, отошел, скончался, он покинул нас. Было бы гораздо проще сказать: «Он умер», но они не хотели: все боялись этого слова. Подошла госпожа Адлер, на ее лице застыла грустная улыбка, но не было ни малейших следов слез. Она взяла маму за руку: