Девушка, переставшая говорить

Кайса собиралась перелистнуть страницу «Суннмёрспостен», но увидела фотографию. Она идеально подходила под описание Туне того мужчины, который приходил к Сиссель: волосы торчат во все стороны, широкое развевающееся пальто, он стоял на прибрежных камнях, раскинув руки, а за ним виднелось пенистое море.

Стефен Шпиц выглядел как клон Одда Нердрума[11]. Всклокоченные волосы средней длины, словно он только что побывал под шквальным ветром. На нем был черный комбинезон, забрызганный пятнами краски. В отличие от более известного художника он оказался любезнее, услышав, что Кайса – журналистка и ей нужно встретиться с ним.

Кайса выяснила, что на самом деле его зовут Стиан Сёрейде и ему тридцать лет. Родом он из Сюнндалсёра, но последние пять лет прожил в Нью-Йорке. Она ничего не сказала о цели своего визита, просто дав возможность говорить ему – и он стал рассказывать без умолку – о своем художественном проекте. Он распространялся о «магическом свете», появляющемся, когда сумерки ложатся на море. Поэтому он приехал сюда, чтобы «поймать свет», как он выразился. Но пока он находится здесь, решил начать новый проект: рисовать портреты обычных людей.

– Три женщины и трое мужчин, которых я выведу в свет, – сказал он, довольно улыбнувшись. – Вы понимаете? Я приехал, чтобы рисовать свет, а в итоге даю людям этот свет, не правда ли?

Кайса улыбнулась и кивнула:

– И одна из них – Сиссель Воге, та, что была убита?

«Бинго», – подумала она, когда он ошеломленно посмотрел на нее, открыл рот, снова закрыл его, поднялся, потирая подбородок. Затем всплеснул руками.

– Какая трагедия, я совершенно потерян.

Было что-то театральное в его реакции, подумала Кайса. Страх ли это или он просто ранимая творческая душа?

– Вы, конечно же, говорили с полицией? – спросила она.

– Я не хочу в это вмешиваться, – сказал он отстраненно. – У меня нет времени, и я ничем не могу им помочь. И я не собираюсь говорить об этом в газете.

– Но они же разыскивают всех, кто был с ней знаком.

– Ну прям уж знаком, – сказал он. – Я художник, а не психолог.

– Как вы познакомились?

– В магазине в Вогене. Она была очень привлекательна.

– Чем?

– С одной стороны, такая красивая, а с другой – уродливая.

– Вы говорили с ней?

– Нет, она отказывалась, и, наверное, в этом и была причина того, что я ощутил потребность нарисовать ее, показать, кем она является на самом деле. Она была человеком, не способным на контакт даже с самим собой. Идеально подходила для моего проекта.

– У вас тут есть ее портреты? – спросила Кайса.

Он поднялся и подошел к большому панорамному окну. Студия располагалась прямо у прибрежных камней на острове Нурдёя, соседнем с тем, где находилась Лусвика. Изначально этот дом был лодочным сараем, а сейчас из него открывался потрясающий вид на сто восемьдесят градусов на бескрайнее море. Но в тот день все было скрыто под плотной снежной завесой.

Шпиц достал несколько холстов, стоящих прислоненными друг к другу на полу, и, вытащив оттуда один, поднял его и повернул к Кайсе. Он оказался огромный, примерно два на два метра.

Теперь Кайсе стало понятно, зачем наряжалась Сиссель.

Она сидела в кресле в праздничном платье, именно так, как ее запомнила Кайса. Едва заметная улыбка, в духе Моны Лизы, только подбородок более решительный и прямой. Лицо немного повернуто в сторону, чтобы шрам оказался в тени, но несмотря на это, чувствовалось, что что-то не так, что-то портит это прекрасное бледное лицо, делая его обладательницу таинственной и полной противоречий.

– Что думаете? – спросил Стефен Шпиц. – Он почти закончен.

– Почему на ней праздничное платье?

– Это она так захотела, даже настояла, специально купила его, чтобы я нарисовал ее в нем. – Он слегка улыбнулся. – Словно она играла какой-то спектакль. Потрясающе.

– В плане?

– Она играла ту, кем хотела быть.

– А ее взгляд – тоже игра?

– Что вы имеете в виду?

– Он такой откровенный… даже, я бы сказала… будто она смотрит на тебя с вожделением.

– Ха! Да, в это легко поверить.

Кайса почувствовала что-то наигранное в его реакции.

– Так я ее видел, – сказал он. – Думаю, такой она хотела быть на самом деле.

– Но не была?

– Была, но где-то глубоко внутри себя.

– Вам следует рассказать полиции, что вы были с ней знакомы и были у нее дома.

В ответ он отчаянно всплеснул руками.

– Вы встречались или виделись с девочкой, жившей в доме по соседству, которая пропала? – спросила Кайса.

– Нет.

– Вы рисовали Сиссель у нее дома?

– Да, а потом дорабатывал картину здесь.

Кайса склонилась поближе к холсту.

– Когда вы были у нее последний раз?

Шпиц подошел к письменному столу и полистал записную книжку. Назвал дату в конце октября.

– Но я заходил еще раз позже, но ее не было дома. Так, посмотрим… – Он пролистал дальше. – Вот, это было двадцать первого ноября. Я почти закончил, мы договорились, но ее не оказалось дома. – Он отставил от себя картину и театрально приложил ладонь ко рту: – Боже мой! Может быть, потому, что она была мертва?

– А раньше вам эта мысль не приходила в голову? – скептически сказала Кайса.

47