Дочь спала в постели Микаэля, а сам он устроился на ночь на диване на кухне. В конце концов он проснулся с болью в шее и в мышцах. Пернилла спешила продолжить свой путь, поэтому Микаэль покормил ее и отвез на вокзал. У них образовалось немного времени, они купили кофе в «Пресс-бюро», уселись на скамейке в конце перрона и начали болтать обо всем на свете. Перед самым прибытием поезда Пернилла вдруг сказала:
– А тебе не нравится, что я еду в Шеллефтео.
Микаэль даже не знал, что ответить.
– В этом нет ничего страшного. Но ты ведь не крещен?
– Нет. Во всяком случае, добропорядочным христианином меня назвать нельзя.
– Ты не веришь в Бога?
– Нет, в Бога я не верю, но я уважаю твою веру. Все люди должны во что-то верить.
Когда подошел ее поезд, они обнимались до тех пор, пока Пернилла не заскочила в вагон. На полпути она обернулась:
– Папа, я не буду миссионерствовать. Ты можешь верить во что хочешь, я все равно буду тебя любить. Но я считаю, что тебе следует продолжать самостоятельно изучать Библию.
– Что ты имеешь в виду?
– Я видела цитаты у тебя на стенке, – сказала она. – Только почему ты выбрал такие мрачные и невротические? Целую. Пока.
Она помахала рукой и исчезла. Микаэль, растерянный, глядел вслед поезду, который направлялся на север. Только когда состав скрылся за поворотом, до него дошел смысл ее замечания и у него похолодело в груди.
Микаэль выскочил с вокзала и посмотрел на часы. Автобуса до Хедебю оставалось ждать еще сорок минут. Но ждать так долго он просто не мог. Он побежал через площадь к стоянке такси и отыскал Хусейна, водителя с норрландским диалектом.
Через десять минут Блумквист рассчитался с таксёром и прошел прямо к себе в кабинет. Над письменным столом у него была скотчем прикреплена записка:
Блумквист оглянулся по сторонам и сообразил, что Библии тут нет. Тогда он взял с собой записку, нашел ключи, которые оставил на окне, и пробежал до домика Готфрида. У него почти дрожали руки, когда он снимал с полки Библию Харриет.
Оказывается, она записывала не номера телефонов, а цифры, которые отсылали к главам и стихам из Левита, Третьей книги Моисеевой. Законы о наказаниях.
Если женщина пойдет к какой-нибудь скотине, чтобы совокупиться с нею, то убей женщину и скотину: да будут они преданы смерти, кровь их на них.
Если дочь священника осквернит себя блудодеянием, то она бесчестит отца своего: огнем должно сжечь ее.
И рассекут ее на части, отделив голову ее и тук ее; и разложит их священник на дровах, которые на огне, на жертвеннике.
Мужчина ли или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти: камнями должно побить их, кровь их на них.
Если кто ляжет с женою во время болезни кровеочищения и откроет наготу ее, то он обнажил истечения ее, и она открыла течение кровей своих: оба они да будут истреблены из народа своего.
Микаэль вышел из дома и уселся на крыльце. Он уже не сомневался, что, записывая цифры в телефонную книжку, Харриет имела в виду именно эти фрагменты: каждая из указанных цитат была в ее Библии тщательно подчеркнута. Микаэль закурил сигарету и прислушался к пению птиц.
Теперь он понимал значение цифр, но имена по-прежнему оставались загадкой. При чем здесь Магда, Сара, Мари, РЯ и РЛ?
Вдруг догадка пронзила Микаэля, и перед ним разверзлась преисподняя. Он вспомнил сожженную в Хедестаде жертву, о которой рассказывал комиссар Густав Морелль. Дело Ребекки – девушки, которую в конце 1940‑х годов зверски изнасиловали и убили, положив ее голову на раскаленные угли.