Читаем Девушка в зеркале полностью

Девушка в зеркале

На цыпочках крадусь обратно в хозяйскую спальню. Ночь уже полностью вступила в свои права, но эркерное окно серебрится от света. За ним встающая луна взрезала темный океан сверкающей дорожкой. Я почти вижу, как по этой жемчужной полоске скользит «Вирсавия», раскинув на бабочку грот и геную, словно огромные белые крылья. Бросаю взгляд на часы. Адам наверняка еще в нескольких часах хода к северу отсюда.

Бен ничем не похож на Саммер. Начинаю думать, что он натурально ненавидел ее. И что Бен гораздо умней и проницательней меня.

Забредаю в ванную комнату и встаю перед двойным зеркалом. В нем я лишь темный силуэт, освещенный со спины лунным светом, льющимся из спальни.

– Я – Айрис, – произношу я вслух. – Я левша, и сердце у меня не с той… нет, с той, с нужной стороны тела, ведь «право» – это всегда правильно. Я играю на фортепиано и люблю море. Моя сестра погибла в марте, но у меня по-прежнему есть брат. А теперь я еще и мать. У меня есть ребенок, которому нужно, чтобы я была самой собой.

Завещание моего отца ставило своей целью гарантировать, что его королевство останется единым и неделимым, но при этом разделило нечто куда более важное – его семью. Если б все семеро отпрысков Кармайкла унаследовали по кусочку семейного состояния, как это сделали многочисленные ветви клана Роменов, пожалуй, мы научились бы кооперироваться, чтобы сообща продолжать семейное дело. Ромены расширили сферу своего влияния, открывая бюро путешествий по всему земному шару, работая вместе, чтобы создать собственную империю. Если б отпрыски Кармайкла преодолели свои разногласия, чего бы мы могли достигнуть?

Задачей завещания Риджа было вознаградить того из детей, кто сделает его дедом, – того, кто достаточно ценит семью, чтобы продолжить его линию. Вместо этого оно отравило семью, словно сильнодействующий яд. Отравило и мою собственную жизнь. Дошло даже до того, что я начала подозревать Бена в предательстве.

И вот теперь я наконец-то выпускаю из себя этот яд, наполняю легкие свежим воздухом.

Саммер была далеко не образцом совершенства. Она была самой обычной девушкой. Иногда она была недоброй. Наверное, могла быть и жестокой.

Я должна сказать Адаму правду. Должна рискнуть всем. Даже если он возненавидит меня, я уверена, что он не сдаст меня полиции. Он будет знать, что я в жизни не убила бы ее.

А если он и бросит меня – пусть так. Пусть забирает деньги себе. Он заслужил их. Пусть сам решает, хочет ли он, чтобы Эстер стала частью его жизни. Поскольку я тоже часть жизни Эстер. Это все, чего я попрошу. «Не забирай у меня мою дочь».

Хотя надеюсь, он даст мне нечто большее. Знаю, это дико, но я хочу, чтобы частью моей жизни стал и Тарквин. Он – брат Эстер. Сколько бы я ни гнала на этого мальца все эти месяцы, он каким-то образом нашел путь к моему сердцу.

Я больше не в силах врать, но вдруг у нас с Адамом получится создать новую правду вместе? Я могу любить его и Тарка так же, как любила их Саммер. Я могу любить Эстер так же, как Саммер любила свое дитя.

Мысль о том, что Адам простит меня, представляется не настолько уж безумной. Даже гадаю, не простил ли он меня уже, может быть. А может, где-то в глубине души Адам давно знает. Я всегда считала, что он объявит мне войну, если догадается, если вдруг что-то заподозрит, но не исключено, что мое суждение ошибочно. Казалось, он был каким-то отстраненным, не таким задушевным парнем, как расписывала Саммер. Он несколько месяцев не целовал меня. Наверное, пребывал в раздумьях. Прикидывал, решал, что делать.

А теперь, по-моему, окончательно решил. Придумал совершенно шикарный план, подготовил для меня обалденный сюрприз – пригнать «Вирсавию» домой. А после рождения Эстер говорил так любяще, гладил меня по волосам, вновь и вновь целовал меня… Что он там сказал, когда я попросила у него прощения? «Я прощаю тебя. Тебе даже не нужно рассказывать мне, что, по-твоему, ты сделала не так. Давай не будем все портить, оглядываясь назад».

Саммер делилась со мной, что для Адама целовать ее – это все равно что целовать солнце, но это не то, что он говорил мне. Я оказалась для него чем-то другим, но столь же прекрасным. Ночным небом.

Он знает.

Мы можем уплыть отсюда. Можем отправиться на «Вирсавии» обратно на Сейшелы, вчетвером, все вместе. И двинуться оттуда дальше. Бесчисленные острова взывают ко мне, бесчисленные напоенные солнцем дни кокосовых пальм и легких бризов. Африканское побережье с бушующими вокруг его мысов штормами. Безмятежная Атлантика, темпераментные Карибы. Тихий океан в кружеве атоллов, сотканных на небесах… А когда опять вернемся домой, то, если захотим, можем в любой момент опять двинуться в путь.

Какое-то движение у меня за спиной. Черный силуэт, тень в спальне. Врубаю свет. И тут вижу ее.

Девушку в зеркале.

Не себя.

Саммер.

За спиной у меня стоит Саммер.