Девушка за красной дверью (ЛП)

Вафли были творением сатаны. Вместе с телесными жидкостями, козявками и слюной. Я начал ненавидеть вафли. Не потому, что мне не нравился вкус или потому, что я ел их несколько дней, а потому, что до моего дня рождения оставалось всего несколько дней, и я ужасно скучал по Чарли. Вафли напоминали мне о ней, и я подумал, что поступил умно, предложив ей встретиться со мной, но это уже становилось жалким. Черт, может быть, это уже было жалким. Я больше не мог ясно видеть ситуацию.

— Привет, дорогой. Как у тебя дела, Рид? — миниатюрная южанка за прилавком поздоровалась так же, как и всю неделю. Вообще-то, забудем об этом, ее звали Ронда. Кого я обманывал? Я знал ее имя. Но, Боже, я не должен обращаться к своей официантке по имени.

— Добрый вечер, Ронда, — я не отрывал взгляда от своих скрюченных рук.

— Вафли? — спросила она.

Я кивнул, опустив уголки рта. Вафли на одного. Снова. Радость.

Ронда убежала, передав мой заказ повару, а когда вернулась, сунула что-то мне под руку.

— Что это? Уже чек? Ты меня выгоняешь? — я улыбнулся.

— Нет. Ты мог бы спать здесь, и мы все равно обслуживали бы тебя, — рассмеялась она. — Это мне дала какая-то хорошенькая рыженькая малышка. Сказала отдать тебе, когда ты будешь больше всего в этом нуждаться, — она остановилась, чтобы хорошенько меня рассмотреть. — Ты выглядишь так, будто тебе нужно что-то хорошее.

Она понятия не имела насколько. Экзамены были сданы, я сдал, но без Чарли все это казалось тривиальным.

Я сосредоточился на бумаге, гадая, что же здесь может быть такого, что заставит меня чувствовать себя меньшим мудаком. Записки от Чарли прекратились, и, честно говоря, больше слов не помогло бы нашей ситуации.

Их было недостаточно.

Слова были неважны.

Я хотел Чарли и ненавидел себя за то, что у меня ее не было.

В ресторане было еще только два человека — пожилая пара, и они не обращали на меня никакого внимания, поэтому, когда Ронда ушла, я прочитал изящный почерк Чарли на лицевой стороне, провел пальцем по чернилам, а затем просунул палец под клапан конверта. Взяв в руки сложенный листок, я осторожно набрался смелости и раскрыл его содержимое. Но я был сбит с толку тем, что обнаружил.

Он был пустым.

Не было слов.

Ничего.

Я снова огляделся, и мой телефон завибрировал в кармане.

Чарли: Обещаешь, начиная с этого дня, всегда говорить мне только правду?

Чарли: Да или нет? И помни, что это обязательный контракт.

Я улыбнулся, глядя в свой телефон, потому что я бы подписал любой документ кровью, если бы это означало, что она простит меня.

Рид: Да. Неоднократно, да.

Чарли: Следующий пункт. Обещаешь ли ты сохранить Энакина навсегда? Или, знаешь, до тех пор, пока его маленькое шиншилловое сердечко не перестанет биться.

Я: Конечно.

Я бы ни за что не отказался от этого маленького засранца. Почти уверен, что любовь к Чарли заставила его любить меня еще больше. Конечно, я не мог быть уверен, он по-прежнему лишь терпел меня, но сейчас мы были ближе к любви, чем к ненависти.

Чарли: Хорошо. И последнее.

Я: Стреляй.

Чарли: Повернись.

Когда я это сделал, она стояла у меня за спиной, заложив руки за спину.

— Привет, — выдохнул я, ее вид заполнил все мое существо.

— Этот последний вопрос очень важен.

Я кивнул.

— Ты действительно имел в виду то, что сказал? На прошлой неделе?

Ее заметно трясло, и я поднялся со стула, положив руку ей на щеку:

— Что я люблю тебя?

Она моргнула, прикусив внутреннюю сторону щеки.

— Любимая, — я наклонился, чтобы получше разглядеть ее глаза, — моя любовь к тебе — самое настоящее, что есть в моей жизни. Конечно, я люблю тебя. Мне кажется, я любил тебя с тех пор, как был маленьким мальчиком.

Она сглотнула, слезы потекли рекой, и я хотел бы, чтобы она остановилась.

— Я люблю тебя, Чарли.

— И ты будешь любить меня, независимо от того, с какими препятствиями мы столкнемся? Что бы ни случилось, твоя любовь не изменится?

Я не колебался. У меня не было для этого причин.

— Во всей вселенной нет ничего, что могло бы помешать мне любить тебя.

Она втянула воздух и вытянула руки перед собой, а я отстранился. Это была еще одна записка.

— Открой ее, — сказала она мне.

Я взял квадратный конверт, с осторожностью осматривая его:

— В прошлый раз, когда ты дала мне записку, внутри ничего не было.

Чарли хихикнула, закатывая глаза:

— Просто открой ее.

Я приоткрыл конверт, вытаскивая маленькую фотографию. Она была черно-белой, и ее было трудно расшифровать.

— Что это? — спросил я.

Она указала на маленькую точку, похожую на пятнышко, в середине фотографии:

— Это ребенок, Рид. Это наш ребенок.

Я посмотрел на фотографию, потом на нее, а затем снова остановился на снимке. Потрясенный, я даже не мог начать описывать, что я чувствовал:

— Это? Как? Я думал… — это было бесполезно.