Девушки на выданье. Бал дебютанток

Тра-ла-ла-ла, тра-ла-ла-ла, тра-ла-ла-ла, я презираю всех и вся. Ах, Боже мой, как весело на даче! Что за время, что за покой. Хоть весь день пой. Бог мой, какой… ты что… ах, не скажу… я пережила все, и теперь в сердечной или с сердечной пустоты пою, шалю, свищю, и все на ю с одним исключением – только люблю нет, я к сему слову прилагаю отрицательную частичку не, и выходит все прекрасно. Не люблю. Прекрасно, прекрасно… Чу, едет кто-то, не к нам ли? Нет, к нам некому быть, любимцы и любители все разъехались по местам, по морям, по буграм, по долам, по горам, по лесам, по садам, ай люли, люли, ай лелешеньки мои… смотрю и ничего не вижу, слушаю и ничего не слышу.

Портрет княжны Волконской.

Л. Фишер. 1858 г.

Княжна Варвара Николаевна Репнина-Волконская (1808–1891 гг.) – русская писательница и мемуаристка из рода Волконских, знакомая Н. В. Гоголя и «добрый ангел» украинского поэта Т. Г. Шевченко (ходатайствовала о его освобождении из ссылки)

Ах, браво, только чухонец не может быть, подойдем к балкону: ай да чухландия, хоть бы и барину так бойко проехать. Но он, может быть, едет к любезной! Ах как чувствительно! Больные глаза от грязи и полупьяное лицо очень хорошо рисуются в воображении с бессмертным богом любви. Да и то сказать, не один чухонский Амур бывает с куриной слепотою, и южный италианский Бог, любовник красоты и Психеи, бывает иногда не так-то здоров.

<Вторник> 25 июня <1829>

Как справедлив тот, кто сказал, что la vie d’une femme est toujours un roman (жизнь женщины всегда роман)! Прочитав прежние строки, кажется, что любовь, замужество, решение судьбы – все, все было далеко от меня, а теперь… Ничего не может быть ближе, и кто же об этом думает, я никогда не могла бы себе то вообразить. Жеорж Меендорф[123]. В первое воскресенье он был у нас, и Варинька заставила меня то заметить. Александр М<ейендорф>, приехавший из чужих краев, и старинный мой друг, был с ним и сочинил в честь Прию<тина> и мне стихи. Потом в прошедшую субботу George приехал один, и тут я сама заметила, что он был очень нежен и absent (рассеян). В воскресенье же (нет, в субботу вечером) приехал Александр. George был все два дня грустен, беспокоен, préoccupé (озабочен). Я всякую минуту боялась декларации. Но что меня и Вариньку изумило, это фраза, которую он ей сказал вечером, сидя и учась у ней играть в «Романс». В это время, как я пела и восхищала Алек<сандра> и даже Папиньку, George сказал Варе: «Signorina Sara Contessa»

(Синьорина будет графиней). Barbe, как будто не понимая, отвечала: «Non e possibile, io sono maritata» (Это невозможно, я замужем). «А comment dire, – отвечал он, – vous verrez?» (A как сказать «увидите» по-итальянски?) «Ah, vederette», – отвечала она. «Eh bien, vederette, sara contessa» (Вот увидите, будет графиней). Barbe, все как будто бы не понимая, что говорит он не про нее, сказала: «Tanto meglio per me» (Так для меня лучше).

И разговор кончился. Но он все был задумчив. Что хотел он сказать этим Sara contessa (будет графиней). Неужели он что-нибудь узнал об графе. Ах, ежели бы его устами да мед пить! Но нет, я не рождена для продолжительного счастья. При том же граф после свидания у Вариньки ведет себя очень странно, не думает ли он, что мы хотим поймать его. Ошибается, je suis moi-même trop ftère pour cela (я слишком горда для этого). Но я теперь говорю: Sara quel che sara (будь что будет). Да будет воля Твоя. Я пью воды и езжу верхом с Григорием[124]. Чем более знаю его, тем более люблю. Наши все разговоры так сериозны и для меня приятны, он истинно любит меня и желает мне счастья.