Дядя самых честных правил 3

— Талант у тебя больно гадкий , — Шувалов приподнял ладонь и пальцами изобразил паука, — вреда от него много. Вот, скажем, помрёт какой сенатор, а ты его допросишь о делишках да о взятках. У семьи нажитое конфискуют, да по миру пустят. Кому приятно такое? Не любило дворянство твоего дядю, а следом и тебя. Матушку-императрицу против Василия Фёдоровича настроили, а такую мелочь, как ты, и вовсе раздавить готовы. Соображаешь?

Он налил себе ещё один бокал из бутылки, выпил залпом и продолжил:

— Как бы и тебя в ссылку не отправили. Только у Василия Фёдоровича друзья были при дворе, имением обошлось, а тебя в Сибирь отправят.

Ох, не просто так Шувалов заливается. Что-то он от меня хочет, вот и пытается запугать. Сам скажет или будет играть втёмную? Пожалуй, надо выходить на прямой разговор без всех этих намёков.

— Пётр Иванович, скажите честно, к чему этот разговор?

Шувалов изобразил удивление:

— Помочь тебе хочу, Костик, помочь. Я тебя давно знаю, да и Василий Фёдорович со мной дружил.

— И всё же, Пётр Иванович, давайте начистоту. Так и вам, и мне проще будет.

Несколько секунд Шувалов буравил меня взглядом, а затем рассмеялся.

— Умён, чертяка, — погрозил он мне пальцем, — весь в дядю. Ладно, прямо так прямо.

Вытерев рот салфеткой, он сменил тон:

— Про войну с Фридрихом, чай, слышал? Елизавета Петровна побед требует, оружия нового, пушек опять же. А у меня пушкарей не хватает. Думаешь, я просто так тебя проверял?

— Хотите меня к себе на службу взять?

— Догадливый ты больно для пушкаря, — Шувалов скептически ухмыльнулся. — С Талантом у меня не служат, на то особый приказ Елизаветы Петровны есть. Но для войны я тебя у матушки-императрицы выпрошу. А ты, коли обелю перед ней, отработаешь на совесть. Сколько у тебя на одну пушку ушло? Меньше часа, так ведь? Вот и поработаешь за десяток пушкарей.

Он откинулся на спинку стула и сложил руки на животе.

— Сделаешь — отблагодарю по-царски. Отведу гнев Елизаветы Петровны, от себя денег насыплю. Может, даже орден какой выхлопочу.

— А если нет?

Не переставая улыбаться, Шувалов пальцем демонстративно раздавил на столе хлебную крошку.

— Понял?

— Как не понять, Пётр Иванович, всё яснее ясного.

— Согласен?

Я вздохнул, секунду подумал и кивнул. Выбора всё равно особого не было: нет у меня сил тягаться с любимчиком императрицы. Не знаю, в какой своей игре Шувалов хочет меня использовать, но отказаться уже не получится. Не соглашусь добровольно, он меня дожмёт по-другому.

— Вот и отлично, — он улыбнулся и сам налил мне в бокал. — Не подведи меня, Костик. На совесть поработаешь — получишь моё дружеское благоволение. А друзей я завсегда приголубить готов. На совесть, понял? Коли понял, запоминай, что будешь матушке Елизавете Петровне отвечать…

* * *

Только поздно вечером Шувалов привёз меня обратно в особняк Тайной канцелярии. Сдал на руки Шешковскому и укатил по своим делам.

Следующие дней десять я опять проводил в безделье. Валялся, ел, гулял по зимнему саду, играл с Мурзилкой и ждал дальнейших событий. Читать дневники Бернулли я не решился — за мной снова установили скрытое наблюдение, и от чужого взгляда ныло между лопатками.

Я долго обдумывал, зачем понадобился Шувалову, и примерно представил себе расклад. Скорее всего, ему и правда не хватает деланных магов для обслуживания пушек. А забрать меня просто так мешают какие-то придворные интриги. Некромант может доставить неприятности многим живым, и такое оружие не хотят отдавать братцам Шуваловым ни в пушкари, ни в Тайную канцелярию. Посмотрим, сработает ли план, который Пётр мне предложил, или меня утопят в гневе императрицы.

Ожидание закончилось вечером одиннадцатого дня. Ко мне явился Шешковский и с порога заявил:

— Константин Платонович, собирайтесь. Вы должны немедленно ехать, вас хочет видеть Её Величество Елизавета Петровна.

Пришлось быстро одеваться и чуть ли не бегом следовать за Шешковским во внутренний дворик.

* * *

Зимний дворец императрицы мне рассмотреть не удалось. Привезли, выгрузили, быстро провели через анфиладу помпезно украшенных залов и оставили ждать в пустой комнате, где из мебели имелись только замершие часовые у дверей.

Минут двадцать я слонялся из угла в угол, разглядывал лепнину и кованую решётку камина. В голову лезли нехорошие мысли: а что если Шувалов меня обманывает? Или императрица меня действительно сошлёт в ссылку? Она, по слухам, частенько бывает в дурном настроении и легко расправляется таким образом с неугодными. Нашёптывают ли ей против меня, как говорил Шувалов, или это неприязнь, связанная с дядей? И ещё десяток других, не менее мрачных вопросов, на которые не было ответов.

Впрочем, я старался не поддаваться унынию. В ссылку точно не поеду — сбегу и отправлюсь в Европу. Хоть обратно в Париж, хоть в Испанию, как предлагала Диего. У меня достаточно сил, чтобы вырваться из любого заточения, не Талантом, так деланной магией. Есть ещё Киж, который поможет с побегом.

— Der Teufel!

Дверь в соседний зал распахнулась, и оттуда выбежал человек в прусской военной форме.

— Bis wann wird sie mich darauf hinweisen? Dumme alte Frau!