Диетлэнд

Какое-то время в квартире было тихо, пока не зазвонил телефон. Я знала, что это либо Верена, либо Марло, поэтому не потрудилась снять трубку. После задания с «повышением коэффициента сексуальности» они оставили мне кучу сообщений, но я не хотела с ними разговаривать. Я хотела бы никогда не переступать порог красного дома Верены, никогда не связываться с ней и не ввязываться в ее так называемую «Новую программу баптисток». Как и с первоначальной «Программой баптисток», я оставалась толстой и несчастной. Я то и дело прокручивала в голове все, что произошло во время «создания нового имиджа» с Марло, и все, что произошло после – прием у пластического хирурга, нацеленный мне в лицо кулак мужика. Ночью, закрывая глаза, я снова видела этот кулак.

Бутылочка «Отуркенрижа», которую я стащила у Верены, стояла на журнальном столике, всегда в поле моего зрения. Я взяла ее и слегка встряхнула – пилюли за стеной янтарной пластмассы зашуршали словно мертвые жучки. Если бы я отказалась от операции, на двадцать тысяч я смогла бы несколько раз слетать в Париж и затовариться там таблетками. Верена, конечно, предупреждала о побочных эффектах с летальным исходом, но и операция не могла обезопасить меня от этого. И кроме того, даже переход улицы и тот сопряжен с риском.

Я подумывала о том, чтобы принять одну таблетку, но мне совсем не хотелось есть, так что особого смысла в этом не было. Где бы ни блуждали мои мысли, они все равно возвращались к мудаку на платформе. Ударил бы он Алисию? Может, он бы начал заигрывать с ней, и, может быть, ей бы это польстило. Из-за подобных мыслей я тут же возненавидела Алисию. Я не хотела ее ненавидеть.

В дверь постучали, и через глазок я увидела, что это курьер с коричневым свертком. Я велела ему оставить посылку у двери и, когда он ушел, занесла сверток в квартиру; мне не нужно было утруждать себя и вскрывать коричневую бумагу, я знала, что лежало внутри – новое платье Алисии, фонтан нежного изумрудного шелка. Алисия не заслуживала такого красивого платья после флирта с противным мужиком на платформе. Хотя Алисия же не знала, что он плохой. Только Плам могла видеть его с этой стороны.

Вновь затрезвонил телефон, я не стала отвечать. Прослушивая сообщение, я ожидала услышать голос матери или Верены, но голос был мужским – мужчина по имени Престон напоминал о нашем свидании.

Свидания вслепую. Я и забыла, что пришло время для первого. Меня ждали четыре свидания, спасибо (нет) Джине, стоматологу Верены.

– Ну привет, – поздоровался Престон, когда я перезвонила ему, чтобы все отменить. Я лежала на диване и гладила изумрудный шелк нового платья Алисии. Престон сказал, что забронировал для нас столик в ресторане «Кристо».

– Насчет этого. Не думаю, что…

– Если тебе не нравится греческая кухня, мы можем пойти в другое место.

Он продолжал болтать. Джина через Верену передала мне заметки о каждом мужчине. Престон был финансовым аналитиком и кузеном Джины. В конце концов, прервав его болтовню, мне удалось выдавить из себя, что свидание – не такая уж хорошая идея.

– Я тоже не люблю свидания вслепую, – протянул он, стараясь звучать непринужденно, как будто он мог подмаслить меня. – Давай попробуем. Я не настаиваю, но… По крайней мере, просто съедим вкусный ужин.

Его голос звучал так умоляюще, что я едва не рассмеялась в трубку. Он думал, что разговаривает с нормальной женщиной. Да у него и не было причин предполагать обратное, по голосу ведь не узнаешь.

Я уже выполнила три первых задания, было бы глупо сейчас все бросать, так что я согласилась. Я хотела увидеть выражение лица Престона, когда он поймет, кого пригласил. Какой будет его реакция, когда он увидит меня? Плам будет опозорена, как она того и заслуживает.

До свидания оставалось еще несколько часов, но я начала готовиться заранее, зная, что у меня это займет кучу времени. На моей недавно депилированной коже уже начали прорастать волоски, так что я слегка подбрила ноги и подмышки. Раковина и кафельный пол тут же запестрели короткими черными волосками и капельками крови. Я вытерла кровь куском туалетной бумаги. Я не так уж часто брилась и поняла, что лучше бы мне было сделать это в ванной. В зеркале я видела, что моя вульва по-прежнему гладкая и безволосая – мне не нравилось смотреть на нее. Даже часть моего тела, из которой лилась моча и кровь, нуждалась в усовершенствовании и преображении.