Дикая Флетчер

Мои глаза не отрывались от земли с тех пор, как мы заметили небольшое стадо карибу, пасущееся у самого основания горного хребта. На этом конце реки Кускоквим совершенно иной ландшафт по сравнению со стороной, петляющей по тундре. Здесь долина представляет собой смешение высоких конических вечнозеленых деревьев, лугов с россыпью розовых и фиолетовых полевых цветов и широких скалистых берегов реки, цвета которых становятся еще более яркими на фоне мутного серого потолка.

– Здесь можно найти практически кого угодно. Волки, карибу, северные олени, овцы… – Внимание Джоны сосредоточено на траектории полета, за что я ему благодарна, поскольку мы летим низко и по обе стороны от нас – горы, вершины которых окутаны туманом. – Смотри в оба, и ты сможешь засечь гризли или трех.

– Их много?

Он смеется.

– Ты в стране медведей. Как ты думаешь?

Я содрогаюсь, но все же с новым интересом присматриваюсь к воде.

– Как долго эти пешие туристы здесь находятся?

– Мы высадили их восемь дней назад.

– Восемь дней? – Я пытаюсь представить, что это значит.

Это восемь дней таскания походного снаряжения вверх и вниз по горам. Восемь дней скитаний по дикой местности – с медведями, ночевки в палатке – с медведями, поиск пищи – с медведями. Восемь дней без туалета и теплого душа. С медведями.

– Это безумие.

– Это вполне нормально для здешних мест. Это безумие, если ты не знаешь, что делаешь. Надеюсь, эти двое знали. Это муж и жена из Аризоны. Кажется, они сказали, что это их пятнадцатая годовщина, или что-то в этом роде.

Какать в яму целых восемь дней.

– Как романтично, – язвительно комментирую я.

– Некоторые люди так и думают. Здесь, в глуши, ты можешь делать почти все, что захочешь, – возражает Джона, и у меня создается впечатление, что он говорит, исходя из собственного опыта.

– Ага, здесь только они, миллион комаров и гигантские гризли, которые бродят по ночам вокруг их палатки.

Он смеется.

– Обычно они не достают тебя, если ты не делаешь глупостей. Но именно поэтому я беру с собой оружие, когда разбиваю лагерь.

– И что, заряжаешь его и прячешь под подушку? – качаю я головой. – Нет, черт возьми… Я не останусь здесь на ночлег даже за деньги, и мне все равно, насколько опытен человек, с которым я нахожусь.

– Нет? – Наступает молчание. – Даже если со мной? – Джона бросает это вскользь, но его слова несут в себе огромный смысл.

Я сглатываю от внезапной дрожи в животе, не готовая к столь стремительному повороту разговора, даже несмотря на то, что вытирала свои потные ладони о бедра в предвкушении этого с тех самых пор, как мы вошли в двери «Дикой Аляски». Однако с момента взлета Джона был весь в делах, его пальцы крепко сжимали штурвал, чтобы удержать самолет ровно против встречного ветра, который, я была уверена, снесет нас за пределы взлетной полосы.

Он почти постоянно общался по рации с другими пилотами, прислушиваясь к их предупреждениям и ориентируясь по участкам тумана и сильного дождя. Судя по некоторым их сообщениям, похоже, что плохая погода не спешит покидать эту часть штата.

Сегодняшний полет с Джоной оказался не чем иным, как напряженным и совершенно отличным опытом по сравнению с предыдущим разом. Я не могу сказать, связано ли это с тем, что я чувствую себя более уязвимой в нестабильных условиях снаружи… или же это больше связано с условиями, сложившимися внутри нашего тесного фюзеляжа.

Хотя я знаю, что это была ошибка, я не могу перестать думать о поцелуе. Дождь, турбулентность… все это конкурирует с мыслями о губах Джоны на моих и о том, как он дышал, когда отстранился.

И вот мы в этой туманной долине, и он намекает на секс. То есть он не сказал именно так, но я услышала именно это, и мне вдруг представилось, как мы лежим голые на надувном матрасе, а дверь нашей оранжевой куполообразной палатки широко распахнута в эту великую дикую природу.

И это звучит безумно романтично.

– Это могло бы быть неплохо.

Мой взгляд устремлен на реку. Я говорю почти застенчиво. Когда еще я стеснялась парня, который так явно флиртует со мной? Который, как я уверена, флиртовал со мной последние пару дней, а я совершенно не замечала этого. Который заставляет мои нервные окончания трепетать, а часть меня страдать от желания прикосновений. Он так же возбужден, как и я?

Неужели его ноги расставлены так широко, потому что у него… «могло бы быть»?

Я отгоняю эту запретную мысль, прочищая горло.

– Ага. Ты гораздо более крупная цель для медведя, и я уверена, что бегаю быстрее тебя.

Глубокий смех, доносящийся через гарнитуру, посылает мурашки по моему позвоночнику и заставляет меня тупо улыбаться. Я становлюсь зависимой от этого смеха.

Игривая беседа, к сожалению, затихает, когда усиливается морось и поднимается ветер. Джона крепче стискивает штурвал, его нахмуренный взгляд устремляется на темные облака впереди.

– Эти выглядят не очень.

– Ага. Они не очень, – соглашается он. – В том-то и дело здесь, наверху. Погода может измениться в мгновение ока. Но мы недалеко от нашего контрольного пункта. Мы доберемся туда.