Дикарь

Глазунов сидел на крыше соседнего с СЗГ здания и внимательно наблюдал за тем, как Филипп выбрался из подсобки.

Сложить два и два было нетрудно. Зная, где держат Кратова, логично было предположить, что он решит бежать через ход в бомбоубежище. Михаил Сергеевич на его месте поступил бы точно так же: в конце концов, тринадцать лет назад этот ход обнаружили именно они. Собственно, поэтому начальник отдела элементалей и открыл двери в подсобку.

После того, как Филипп скрылся, Глазунов подождал ещё несколько минут и направился к основному входу в здание СЗГ. Полчаса на сбор почти истекли.

* * *

Вопреки расхожему мнению, работа разведчика была Кратову по душе.

В СЗГ было принято считать, что перевод Филиппа стал для него серьёзным ударом. Смена привилегированного подразделения элементалей на отдел разведки, понижение в должности… Всё это, конечно, — не самые приятные моменты в жизни Кратова. Но нет худа без добра.

Немного послужив в новом для себя амплуа, Филипп вдруг понял, что такая работа нравится ему гораздо больше предыдущей. Начальство, конечно, было отвратительным, да и коллектив, мягко говоря, восторга не вызывал. Но всё же в том, чтобы быть разведчиком, Филипп с неожиданностью обнаружил целый ряд плюсов.

Во-первых, теперь ему не приходилось быть готовым в любое время отправиться на службу. Если отдел элементалей всегда должен был прибывать в течение каких-то получаса, что было непросто и вынуждало, по сути, никогда не удаляться от здания СЗГ, то на разведку данное требование не распространялось. Прибытие на службу в течение двух часов, ха! Да Филипп после оповещения мог ещё целый час валяться в постели. Что он, собственно, с удовольствием и делал. И при этом — ни разу не опоздал!

Во-вторых, работа была интересной. Сбор и анализ данных, преследование и наблюдение, общение с совершенно разными людьми — всё это увлекало Филиппа настолько, что порой он даже заходил за рамки своих полномочий. Разумеется, всегда — в пределах разумного.

«Ну, или почти всегда», — с досадой поправился Филипп. Последний случай изрядно подпортил статистику.

А ещё — ему нравилось узнавать новое. Один из видных финансовых деятелей в далёком прошлом сказал: «Кто владеет информацией, тот владеет миром». Что же, миром Кратов, конечно, не владел, но всё же не мог не признать: знания — один из сильнейших инструментов, доступных человеку. А некоторые знания невозможно получить без разведки. К такой информации, например, относился адрес Николая Андреевича.

В СЗГ было не принято разглашать места жительства сотрудников. Начальники, конечно, знали адреса своих подчинённых, но в обратную сторону это не работало. Рядовой сотрудник не мог знать, где проживает кто-либо из руководства структуры.

Филипп — смог.

На самом деле, в этом не было ничего сложного. Взять в аренду обычный бюджетный автомобиль, не бросающийся в глаза так, как это делала личная машина Филиппа. Дождаться, пока Николай Андреевич выйдет с работы. Он почти никогда не засиживался — но ему это и не требовалось: ту работу, которую можно было с себя скинуть, он поручал подчинённым. Ту, которую нельзя, кстати, тоже.

А потом оставалось незаметно проследовать за полированной серебристой машиной начальника и увидеть, как она спускается на подземную парковку дорогого одноподъездного дома. Номер квартиры узнать не удалось, но это было и не нужно: спустя несколько минут свет на четвёртом этаже загорелся, осветив приблизившуюся к окну грузную фигуру.

Филипп на бегу улыбнулся. Дом Николая Андреевича находился не так далеко, и он решил напоследок навестить своего — уже бывшего — босса.

Начальство бывает разное: терпимое и не очень, дружелюбное и требовательное, человечное и недоброжелательное — тут уж кому как повезёт. И с большинством руководителей можно было работать, находить общий язык, договариваться. Главное — чтобы начальник понимал: у каждого человека есть границы, за которые лучше не переступать.

Николай Андреевич не понимал.

На самом деле, при всём своём скудоумии и мудаковатости, он привёл Филиппа в ярость лишь дважды. Впервые это произошло, когда он между делом сообщил на совещании, что отряд зачистки убыл на базу Скрипача. Едва дверь кабинета закрылась, Кратов бросился прочь с работы, надеясь, что успеет.

Не успел.

Когда он прибыл на базу, всё уже было кончено. В отчаянии он метался по коридорам среди мёртвых тел, ища и одновременно боясь найти. Филипп носился до тех пор, пока негромкий голос откуда-то сверху не окликнул его:

— Эй! Филипп!

Кратов вздёрнул голову вверх. Там, за решёткой вентиляции, торчало морщинистое лицо, казавшееся ещё более старым из-за покрывающей его пыли. Лицо человека, который обещал оберегать его дочь.

— Где она? — стараясь говорить спокойно, спросил Филипп. Получалось плохо: голос предательски дрожал, а руки помимо воли прокрывались инеем. — Где моя дочь?!

— Я не знаю, — признал Григорий Геннадьевич, но тут же успокоил Кратова. — Но точно знаю, что она жива! Соне удалось сбежать.