Дикарь

Наконец мне удалось схватить ее за запястья. Они были скользкие, но я вцепился в них изо всех сил. Она неистово дернула руками, пыхтя и кряхтя от натуги.

— Прекрати! — закричал я. — А то мне… придется… сделать тебе больно!

— Сделать больно мне? — Она усмехнулась, а затем подняла запястье вверх и укусила меня за пальцы.

Я вскрикнул и отпустил ее руку. Прежде чем она смогла еще раз ударить, я метнул кулак ей в подбородок и попал. Как только ее голова мотнулась вбок, я взбрыкнул и спихнул ее. Она свалилась с меня. Я поднялся на колени, вытащил кольт и направил ее в лицо.

— Не шевелись, — выдохнул я.

Она лежала, опершись на локти, готовая наброситься на меня снова, но увидев пистолет растянулась на земле, тяжело дыша. Из уголка рта сочилась кровь.

Ее рубашка полностью распахнулась. Смуглая кожа блестела на солнце. Я видел красноватые пятна в тех местах, где мои удары достигли цели. Джинсы окончательно сползли вниз в процессе драки. Немного золотых волос курчавились над застегнутой пуговицей.

Думаю, она заметила, что я на нее пялюсь, потому что подтянула джинсы на талию и запахнула рубаху.

— Думаешь, что сможешь меня чпокнуть… подумай еще разок. Сперва тебе придется меня застрелить.

— Я полное право имею тебя застрелить, — сказал я. — Ты пыталась спереть мою лошадь.

— Да подавись ты ей.

Она снова оперлась на локти. Рубашка слегка разъехалась. Она посмотрела, насколько. Открылась узкая полоска голой кожи посередине груди и приоткрылся живот, однако грудь была прикрыта, так что переживать по этому поводу она не стала. По-прежнему тяжело дыша, она проморгалась от пота и воззрилась на меня.

— Тебе ни к чему продолжать валяться, — заметил я.

— Не придется далеко падать, если ты все-таки меня убьешь.

Я не смог удержаться и засмеялся, когда она произнесла эту фразу. От смеха голова заболела сильнее. Я ощупал ее и обнаружил здоровую шишку чуть повыше правого уха. Лицо у меня болело от ударов, нанесенных ею. Я исследовал правую руку. Там обнаружился след от ее зубов, хотя кожу она не прокусила.

— Ты определенно меня подпортила, — сказал я. — Но не думается, что я тебя убью.

Я убрал оружие в кобуру и добавил:

— Просто оставь моего коня в покое.

— Собираешься меня отпустить? — спросила она.

Я совершенно не соображал, что мне с ней делать.

Пока я над этим раздумывал, она уселась на земле. Однако вставать не спешила. Скрестив ноги, она глазела на меня.

— Нет, отпустить не могу. Ты же просто конокрад.

Я не мог не вспомнить, что и сам был таким же.

— Кроме того, ты меня слегка побила.

— Не больше, чем ты меня. — С этими словами она тыльной стороной ладони стерла кровь с подбородка. Нахмурясь, поглядела на кровь на руке, затем продемонстрировала ее мне. — Видишь?

— Мне приходилось и похуже.

— У тебя странное произношение. Тебе говорили об этом?

Я покраснел.

— Ничего не необычно я говорю.

— Вообще-то да. Ты кто, янки?

— Я из Лондона, в Англии.

Ее брови поползли вверх.

— Черт меня подери, — выругалась она. — Англичанин. Только этого не хватало.

Брови вернулись на место, и она внезапно нахмурилась.

— Это не я сделала, да?

— Что именно?

— На бок посмотри.

Я поднял руку и взглянул туда, где пуля преследователей разорвала мне рубаху. Одежда покраснела от свежей крови.

— Она почти зажила до того, как ты напала на меня из-за засады.

— На тебя напали с ножом?

— Это огнестрельное ранение.

— Дай взглянуть, — сказала она и встала на ноги. Я внимательно следил за ней, опасаясь выкрутасов. Поднявшись, она попыталась застегнуться. Однако пуговицы были оборваны, так что она просто запахнула рубашку и заправила в штаны. Затем она подошла ко мне.

— Тебе лучше вести себя как следует, — предупредил я.

— Я просто хочу посмотреть.

Ну, я не такой идиот, чтобы задрать рубаху и дать ей возможность завладеть кольтами. Поэтому сначала я взял их в руки, а потом уж поднял их вверх.

Она встала передо мной. Ее глаза оказались прямо напротив моих, зеленые, словно изумруды. Так близко я их еще не видел. Ее взгляд был столь пронзителен и ясен, что у меня даже защекотало внутри.

— Ты явно со странностями, — сказала она.

— Не испытываю желания быть продырявленным девчонкой.

Эти слова вызвали у нее улыбку. Я заметил, что губы у нее сухие и потрескавшиеся. В уголке они были надорваны, из-за моего кулака, решил я. Из надрыва сочилась кровь. Зубы были ровные и белые.

— Я не дырявлю людей с утра до вечера, — сказала она.

С этими словами она взялась за мою рубашку обеими руками. В процессе драки рубаха практически вылезла из штанов. Она вытянула то, что еще держалось, и задрала ее вверх. Слегка пригнувшись, она вгляделась в мою рану.

— Да это же просто царапина. Спорим, ты попросту прошел слишком близко от колючего куста.

— Здоровые же колючки в тех краях, откуда ты родом.

— Еще бы, — заявила она. Тут она наклонилась пониже и подула на мою рану, которая, насколько мне было известно, представляла из себя скорее борозду, нежели царапину. Ощущения от ее дыхания были очень приятны. Она подула снова.

— Что ты там делаешь? — поинтересовался я.