Дикарь

— Ты набрал в рану всякой дряни, и она не хочет сдуваться. У тебя есть вода. Отлей мне, и я промою тебе рану. А не то она загноится, и ты помрешь.

— Не хотелось бы помереть.

— Ну тогда сходи, принеси воду.

Она отпустила мою рубашку и отошла назад. В глазах у нее плясали чертики, и я решил, что она задумала какую-нибудь пакость.

— Жди здесь, — скомандовал я. После чего вытащил оба пистолета и поспешил за Генералом.

Мне пришла в голову мысль забрать девчонку с собой. Скорее всего, рану она промывать не собирается, а собирается смыться.

Я скорее даже надеялся на то, что она так и поступит. Убежит и спрячется. Я не знал, что с ней делать, если она останется. Она уже причинила мне вред. Чем скорее я от нее отделаюсь, тем лучше.

Так я рассуждал, идя за Генералом. Он успел отойти немного в сторону. Я нашел его объедающим листья с какого-то куста и позволил ему немного потрудиться над ним. Пока я за ним наблюдал, меня посетила мысль залезть в седло и дать деру. Если я поступлю так, то избавлюсь от девки независимо от того, решит она убраться или нет. Единственное препятствие состояло в том, что шляпа моя улетела, когда эта девчонка сбила меня с коня, и оставлять головной убор я не намеревался.

Кроме того, мне было любопытно.

А может и не только любопытно.

Все-таки шляпа была только предлогом.

Вскоре я взял поводья и повел Генерала обратно к скалам. По дороге я нашел свою шляпу и подобрал ее. Верх немного помялся, но вмятина выправилась без следа, стоило мне ткнуть изнутри пальцем. Носить шляпу на голове с большой шишкой показалось мне не очень удачной затеей, и я повесил ее на луку седла.

Спустя несколько шагов я миновал скалы. Девица стояла, прислонившись к валуну и скрестив руки на груди.

— А ты не сбежала, — заметил я. Не знаю, хорошо это было или плохо.

— Куда мне идти? — задала она риторический вопрос.

— Значит, ты меня не боишься?

— Еще чего.

— А, наверное, следовало бы, — сказал я, снимая бурдюк с водой.

— Ты всего лишь мальчик.

— Был когда-то.

Она наблюдала, как я приближаюсь. Несмотря на то, что она не улыбалась, вид у нее был пренахальный.

— И сколько же тебе лет? — поинтересовалась она.

— Тебе сколько?

— Я первая спросила.

— Полагаю, постарше, чем ты.

— Ха.

— Мне девятнадцать, двадцатый пошел.

— Брехун ты, вот ты кто.

Она протянула руки и взяла бурдюк.

— Держу пари, тебе не больше тринадцати.

— Восемнадцать, — сказал я.

— Скорее двенадцать.

Она открыла бурдюк, запрокинула голову и принялась хлебать мою воду. Под подбородком у нее был бледный маленький шрам. Шея была гладкой и блестящей, такой же, как кожа, видневшаяся под рубашкой. Глядя на эти места, я неожиданно расхотел с ней ссориться.

— По правде говоря, мне почти шестнадцать.

Она опустила бурдюк и улыбнулась.

— Это больше похоже на правду.

— Это и есть правда.

— Правда в том, что тут я тебя обскакала. В октябре мне будет семнадцать.

— Значит тебе шестнадцать.

— Я гораздо старше тебя. Давай, снимай рубаху.

Она выпила еще воды, пока я возился с пуговицами

— Как тебя зовут? — спросил я.

— А тебя?

— Тревор. Тревор Бентли.

— Как напыщенно.

Я управился с пуговицами и снял рубашку.

— Я назвал себя, — напомнил я ей.

— Давай сюда.

Она положила руку на рубашку. Я отдал ее ей. Она скрутила и намочила ее.

— И какое же у меня должно быть имя? — поинтересовалась она. Оттолкнувшись от скалы, она подошла ко мне и приложила влажную ткань к ране. — Руку подними.

Я поднял руку, позабыв прихватить кольт. Когда я осознал свою ошибку, она уже протирала тканью мою кровоточащую рану. Делала она это крайне аккуратно. Учитывая, что обе руки у нее были заняты, схватить один из моих пистолетов ей было бы трудновато, так что я решил за это не переживать.

— Ты хочешь, чтобы я угадал твое имя? — спросил я.

— Спорим, ты не сможешь.

— Румпельштильцхен[1].

Она негромко хохотнула.

— Ага. Угадал с первого раза. А сокращенно Румп. — Она перестала вытирать мою рану и отдала рубашку мне.

Когда я надел ее, она сделала шаг назад и перекинула ремень моего бурдюка через плечо.

— Смотрю, ты зайца приготовил, — сказала она. — Дашь мне чуток, скажу, кто я такая.

— Уже сказала, Румп.

— Ты же не хочешь увидеть, как я пожухну и умру, — сказала она и стала описывать вокруг меня круги.

Снова-здорово, подумал я, раздумывая, что мне, видимо, придется сбросить ее на землю. Однако она не пыталась оседлать Генерала. Напротив, она несколько раз похлопала коня, открыла седельную суму и вытащила остатки зайца. Обернувшись, она улыбнулась и сказала:

— Премного благодарна.

— Это мой ужин.

— Думаю, уже нет. — Она развернула тряпицу, в которую я завернул зайца. — Или ты собираешься меня застрелить?

— Ты всегда делаешь, то что хочешь?

— Практически.

Она открыла рот и откусила от зайца кусок. Глаза закрылись. Немного пожевав, она издала глубокий вздох. Затем она ухватила еще один кусок и принялась трудиться над ним. Мясной сок стекал у нее по подбородку. Утерев его рукой, она открыла глаза и сказала:

— Здорово, Тревор. — Выговорила она эти слова не очень четко. — Сущее удовольствие, небось, путешествовать с таким прекрасным поваром.