Дикарь (СИ)

Сам чёрт не разберёт этих белых ведьм! То целомудренную скромницу из себя строит, то "возьмите меня прямо здесь и сейчас!" Но я был слишком распалён долгим ожиданием, я был весь как взведённый пистолет, а потому, не выпуская Нику из рук, вместе с ней в два прыжка пересёк кабинет, вырвал камеру из угла вместе с куском стены и бросил куда-то за спину, не глядя. А потом стал целовать свою девушку. Так голодно и жадно, как, наверное, ни одну ещё не целовал. Даже не помню, куда делись её брюки и трусики. Прижал к стене свою добычу и… взял.

— Тим… — шептала она надрывно, даже жалобно, но обнимала мой торс обнажёнными стройными ножками и цеплялась тонкими пальчиками с острыми коготками за плечи. — О боже, Тим…

В череду нежных, как вздохи, стонов иногда врывались крики — приходилось закрывать ей рот поцелуем: мы ведь не дома, за дверью сидит секретарь… А сам я просто улетал в космос. Она была влажной, горячей, тесной — моя девочка. Сначала немного зажатой, как будто испуганной, но потом всё более и более открытой. Взгляд Ники плыл, подёргиваясь мутной дымкой. Она закатывала глазки, руками вцепляясь всё крепче, а бёдра раскрывая всё шире, подаваясь навстречу, словно прося, чтобы я её сделал совсем своей, окончательно и бесповоротно. Я-то был отнюдь не против, но краем ускользающего в этом страстном припадке сознания понимал, что Ника сейчас ничего не соображает, а потом станет меня винить за неосторожность. Я сделал честную последнюю попытку призвать её к разумности:

— Малыш, подожди, я сейчас… — и попытался отстраниться, но она не отпустила: напрягла обнимающие меня ножки, до боли вцепилась пальчиками в плечи:

— Нет-нет-нет, пожалуйста, Тим…

— Ниикаа… — прорычал я и сделал ещё несколько последних судорожных толчков бёдрами. Из моих глаз посыпались звёзды, а распластанная на стене девушка вскрикнула жалобно, сладко и хрипло, содрогаясь всем телом.

Нас обоих ещё несколько минут били судороги — не знаю, как дошёл до ближайшего стула. Упал на него вместе со своей ношей, чуть не опрокинувшись.

Мы сидели, обнявшись, горячо дыша друг другу в шею.

Мы так и не разъеденились — я всё ещё был в ней, ощущал её огненную влажную тесноту, и возбуждение опять нарастало.

Восстановив дыхание, Ника чуть отстранилась, и я смог увидеть её сияющие глаза и румяные щёчки.

— Прости… — пробормотала она. — Не знаю, что на меня нашло…

Это звучало забавно — я рассмеялся:

— Я знаю. Ты распутница.

Ника мгновенно перешла от смущения к гневу — нахмурилась, попыталась соскочить с моих причиндалов. Разумеется, я не пустил.

— Это ничего, я согласен жениться на распутнице, если, конечно, она пообещает распутничать только со мной… Буду даже рад.

Ника продолжала сердиться:

— Отпусти меня, наглец! Хам! Животное!

— Дикарь, — подсказал я, с умилением наблюдая её трепыхания и возбуждаясь от её подскакиваний на мне.

— Чёрта с два я за тебя выйду, грубиян!

— А куда ты денешься, если мы с тобой зачали сейчас маленького дикарёнка?

Эти слова отзывались в моей собственной груди сладостной дрожью. Ника внезапно успокоилась, пытливо заглянула мне в глаза:

— Тебя это не пугает?

— Шутишь? Я хочу этого с первого дня нашей встречи!

— Разве я не раздражала тебя в первый день нашей встречи?

— Да, немного, но генотип у тебя и вправду зачётный.

Она опять подпрыгнула:

— А ты так выбираешь мать для своих будущих детей? Сколько у тебя уже отпрысков по стране?

Я покачал головой:

— Ни разу не занимался сексом без контрацепции. Только с тобой мне так башню срывает…

Ника коротко чмокнула меня в губы и уткнулась в плечо, бормоча оттуда:

— Это всё так странно… Мы с тобой, наверное, оба сумасшедшие. Может, мне таблетку выпить?

— Не вздумай. Это ведь не стопроцентный залёт.

— Сыграем в русскую рулетку?

— Неуместное сравнение. Я хочу жениться на тебе и завести детей.

— Тогда почему ты прячешься от меня в офисе?

— Я же объяснял, мне было сложно держаться в рамках, которые ты задала.

— Значит, теперь станешь зажимать меня в каждом углу?

— Только если ты не переедешь сегодня же в мою комнату и не отдашь мне ночь.

Ника притворно надула губки:

— Чёрт! А я-то надеялась… Видимо, придётся забаррикадироваться в своей комнате на ночь.

— Ну, если вопрос стоит так, то не беспокойся — я вполне в состоянии зажимать тебя круглыми сутками. — Я поиграл бровями. — Продолжим?

Ника засмеялась:

— Неет, сейчас отпусти, мне нужно в душ. Но… в доме без тебя скучно.

Мы вернулись туда вместе, уже не скрываясь. Да и что тут скрывать, если Ника ушла из дома в брюках, а вернулась без них, в рабочем халате сотрудника фабрики? Штаны я, оказывается, безнадёжно порвал. Отец остановил взгляд на наших соединённых руках, как будто вздохнул с облегчением и расплылся в своей фирменной доброй улыбке. Ника порозовела, как маленькая девочка, и мне сразу захотелось ещё раз её зацеловать.

Батя мялся, не зная, что сказать, как выразить свой восторг по поводу того, что их со Львом Алексеевичем план сработал.

— Я знаю, пап, — снисходительно похлопал я по хрупкому родительскому плечу.

— Мы всё знаем! — с улыбкой и кивками подтвердила Ника.