Читаем Дикие лебеди полностью

В общей сложности за время путешествия мы преодолели более трех тысяч километров; никогда в жизни я не доходила до такой степени истощения всех сил. Мы побывали в старом доме Мао, превращенном в музей — святыню. Смотрелся он довольно величественно и никак не сочетался с моими представлениями о жилище угнетенного крестьянина. Подпись под огромной фотографией матери Мао гласила, что она отличалась необыкновенной добротой и, хотя происходила из довольно состоятельной семьи, часто помогала продуктами бедноте. Так значит, родители нашего Великого Вождя — богатые крестьяне! Но богатые крестьяне — классовые враги! Почему же родители Председателя Мао — герои, а другие классовые враги — объект ненависти? Этот вопрос так напугал меня, что я немедленно заставила себя о нем забыть.

Когда в середине ноября мы вернулись в Пекин, там стояли морозы. Приемные размещались теперь не на вокзале, потому что его территории явно не хватало для все новых потоков молодежи, изливавшихся на столицу. На грузовике нас отвезли в парк, где мы всю ночь ждали, пока нас куда — нибудь поселят. Мы не могли сесть, потому что земля заиндевела. На секунду — другую я заснула стоя. Я не привыкла к суровой пекинской зиме; к тому же из дома я уезжала осенью и не взяла с собой теплой одежды. Ветер продувал меня до костей, ночь тянулась бесконечно, точно так же, как и очередь. Она извивалась вокруг покрытого льдом озера в центре парка.

Забрезжил и наступил рассвет, а мы, лишенные всяких сил, по — прежнему стояли в очереди. Поселили нас лишь вечером — в Центральном театральном институте. Когда — то наша комната служила классом вокала. Теперь на полу лежали в два ряда соломенные тюфяки без простыней и подушек. Нас встретили офицеры ВВС, которые пояснили, что Председатель Мао прислал их с поручением заботиться о нас и обучать военном делу. Забота Мао страшно нас растрогала.

Обучение хунвэйбинов военному делу было новостью. Мао рассудил, что беспорядочное разрушение, развязанное им самим, пора обуздать. Из сотен «красных охранников», размещенных в театральном институте, офицеры составили «полк». У нас сложились с ними хорошие отношения. Особенно нам полюбились двое, чье семейное происхождение мы, по традиции, сразу же узнали. Командир батальона был крестьянином с севера, а политрук происходил из интеллигентной семьи из знаменитого города — сада Сучжоу. Однажды они предложили отвезти нашу шестерку в зоопарк, но просили никому об этом не рассказывать, потому что в их джипе больше не было места. Кроме того, они намекнули, что не имеют права вовлекать нас в занятия, не связанные с «культурной революцией». Не желая создавать им проблемы, мы отказались от их предложения, заявив, что «хотим отдавать все силы революции». Офицеры принесли нам два мешка больших спелых яблок — редкость в Чэнду — и связки водяных каштанов в карамели, знаменитое пекинское лакомство. Чтобы отблагодарить их за доброту, мы прокрались в их спальню, унесли грязное белье и с большим энтузиазмом выстирали его. Помню, как я пыталась справиться с формой защитного цвета, очень тяжелой и не гнущейся в ледяной воде. Мао велел народу учиться у военных, потому что желал, чтобы все соблюдали строгую дисциплину и были так же беззаветно ему преданы, как армия. Учеба у солдат шла рука об руку с проповедью любви к ним, и многочисленные книги, статьи, песни и танцы изображали девушек, стирающих бойцам белье.

Я стирала даже их трусы, но у меня не было и тени фривольных мыслей. Думаю, многие мои сверстницы, оказавшиеся в центре политических бурь, не задумывались о подобных вещах. Но не все. Отсутствие родительского глаза для некоторых означало свободный образ жизни. Вернувшись домой, я услышала о бывшей однокласснице, пятнадцатилетней красотке, отправившейся путешествовать с пекинскими хунвэйбинами. По дороге у нее приключился роман, так что возвратилась она беременной. Отец ее побил, соседи обжигали презрительными взглядами, друзья с удовольствием распространяли о ней сплетни. Она повесилась; в ее прощальной записке говорилось, что «ей слишком стыдно жить». Никому не показалось странным это средневековое чувство стыда, которое стоило бы сделать мишенью подлинной культурной революции. Но Мао подобные темы нисколько не волновали, они не входили в число «пережитков», с которыми боролись хунвэйбины.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии