Дикий Мир. Колонисты

– Мы готовы! – когда ему оставалась пара шагов, решив проверить догадку, гаркнул я.

– Готовы – это хорошо, – тяжело посмотрев на меня, устало сказал Толстый, – стрелять умеете?

Я в жизни ни из чего, кроме пневматического пистолета не стрелял – и то нетрезвый на шашлыках, поэтому замялся.

– Смотря на каком уровне. Из гладкого слону в зад попаду с десяти метров, – пожал плечами Егор.

– Короче, парни. От полустанка, на котором мы в последний раз стояли, где‑то час на поезде. Как называется, не помню – были мы там в пять утра примерно, я курить просыпался. Убрались в это говно, – Толстый обвел рукой вокруг, – около шести. Час езды, берем по максимуму, это километров восемьдесят. Примерно, может быть больше. За сегодня вы хорошо если километров тридцать сделаете, поэтому… ну жилье по‑любому должно быть, железка все‑таки, хотя кто знает, куда это нас занесло. Надеюсь, ночевать не придется в пути, но тут уж как повезет. Поэтому, Алекс, думай, будете брать твой рюкзак - спальники, палатку. Можно горелку. Подумайте, пока - вон уже Леха зовет, я его озадачил вам пожрать намутить, чтоб на голодный желудок не выходить.

И это, парни, – придержал Толстый уже двинувшегося Егора за рукав, – подождите. Я там следы посмотрел, у мертвых, которых звери погрызли. Это очень нездоровая фигня, парни. Следы лам, когти, клыки – на ранах отметины… У костра лучше не ночевать. Поэтому думайте - если нет желания идти, никто слова не скажет.

Хм. Я при упоминании о клыках и когтях испугался сразу. Еще даже как. Вот только вряд ли смог бы в этом кому-либо, кроме себя, признаться. Поэтому - как и Егор, пренебрежительно махнул рукой и пошел к Николаевичу, который собирал нам на еду.

Завтрак изобилием не баловал – банка разогретой тушенки на двоих и по паре позавчерашних бутербродов, от которых уже шел лежалый запах. В нагрузку Алексей презентовал нам котелок чаю - даже сладкого. Мы с Егором полезли завтракать в вагон - чтоб не смущать шатающийся вокруг в большом количестве народ.

Тушенку я последний раз ел года четыре назад и с той поры испытывал к ней небрежение, запах от бутербродов заставил меня поморщиться, а чай был слишком крепкий. Но, несмотря на все это, поел с превеликим удовольствием. Еще бы столько же и еще столько же – и совсем было б замечательно. Но добавки никто не предлагал, и мы с Егором обсуждали, как пойдем, со спальниками или без. Дальние пешие переходы ни он, ни я уже давно не совершали, поэтому решили идти налегке – даже если жилье не встретим, можно и по темное пройтись. Не замерзнем.

Когда чай кончился и только мы засобирались на выход, в вагон забрался Толстый. Он покопался в вещах и бросил Егору комплект одежды, точь‑в‑точь как был на нем. Олеговский, наверное, они ж в одной команде страйкбольной. Были.

Появившийся Николаевич между тем, пока Егор быстро переодевался, достал из кучи рюкзаков чехол с оружием и патронташем. Извлеченное на свет ружье мне не понравилось – оно было какое‑то одутловатое, что ли. Егор взял ружье, покрутил, сноровисто передернул затвор, приложился, приноравливаясь.

– Это что за зверь? – спросил он Николаевича.

– Промысловое ружье. Да ты не парься, хорошая вещь - только привыкнуть чуть. Особенно к тому, что прицельной планки нет, – протянул он Егору патронташ.

– Саш, – окликнул я Толстого, пока Егор изучал ружье, – у меня в рюкзаке спальник, палатка есть, вы берите, пользуйте.

– А чего ты раньше‑то про палатку молчал?

– Так я очнулся только ночью, когда на барахле уже куча народа спала, будить не стал.

– Точно, извини.

– Алекс, слышь, че, попрыгали уже? – Егор с ружьем за плечом просто излучал нетерпение. Да и меня тоже начинало давить – чувство такое, будто время, как песок, утекает. Пора уже, пора.

– Помчали, – кивнул я, но, когда Леха с Егором выходили из вагона, я подбежал к своему рюкзаку и извлек оттуда кукри и на ходу начал крепить ножны на поясе.

Провожали нас неожиданно многочисленной компанией. Доктора не видно, а так все наши были, хотя они мне нашими‑то стали буквально после суток знакомства. Кроме них, было человек десять записавшихся к Лехе добровольными помощниками.

Нас хлопали по плечам, желали удачи. Егор подскочил к проводнице, шепнул ей что‑то на ухо, отчего та вся зарделась. Когда он подходил ко мне, я покровительственно усмехался. Но самолюбие задело, да.

Долгие проводы никто не жаловал и, не растягивая прощания, мы с Егором резво рванули с места аварии. Оглянулись лишь по разу.

Глава 13. Старцев Александр. 25 апреля, утро

По путям ходить неудобно. Метров сто мы с Егором приноравливались, меняясь местами. Вскоре я пошел между рельс по шпалам, а Егор шагал по покрытому снегом щебню. У него были туристические ботинки, у меня же на берцах подошва жесткая, так что нога не проваливалась, даже если между шпал носок попадал.

– Егор, слушай, а вроде даже хорошо, что мы свалили. На месте сидеть как‑то… тяжело.

– Ну да. Кстати, не очень люблю, когда меня Егором называют, зови Гешей.

– А что раньше молчал?

– Ну Гешей меня только друзья зовут.

– Как скажешь.