Дикий папочка

— Мы с тобой поговорим, когда я на папашу гляну. До этого я ни в чём уверена быть не могу, а сочинять не стану. Ясно?

Шах и мат — я сдаюсь.

Шура права — дикарь может заявиться ночью. Запросто! Он уже так делал, а во двор не зашёл не потому что его обереги остановили. Не знаю причины, по которой он остался за калиткой, но что-то мне подсказывает — второй раз такое не повторится.

— Извини, погорячилась, — я вздыхаю и вглядываюсь в темнеющую даль. — Может, не придёт, а? Ночью-то…

— Придёт, — уверенно заявляет Шура. — У Маши клык проклюнулся? — резко меняет тему.

— Ага, — киваю. — Да такой острый — жуть! Глянь, я порезалась, когда щупала, — показываю ей палец с ранкой.

— Скоро второй пойдёт, — соседка не обращает внимания на мою конечность, продолжает отвязывать обереги. — Мало времени осталось… — бурчит под нос.

— Для чего мало времени?

— Узнаешь.

Вот и поговорили. Все мои попытки узнать у Шуры больше заканчиваются провалом. Я, вопреки здравому смыслу, уже сама с нетерпением жду гостя — уйдет, и соседка мне все карты раскроет.

…Оставшиеся полтора часа до полуночи мы с Шурой лазим по моему огороду вдоль забора — обереги снимаем. И чем ближе «нули», тем страшнее.

— Выдыхай, Лера, — соседка отвязывает последнюю побрякушку и кладёт руку мне на плечо, — всё нормально будет. Ты, главное, не взбрыкни.

Я хочу ей ответить, что обещать этого не могу, но вдалеке появляется свет фар. «УАЗ» Яна, рыча мотором, мчит к моему дому. Это точно он, больше некому тут в такое время на машине… Ох, блин! У меня в груди крошится лёд, и ноги немеют от страха.

Машина останавливается у забора, водитель глушит мотор, и в тишине поднимают лай собаки. Как-то с опозданием они заголосили и не слишком рьяно. Лениво тявкают, будто для проформы — мол, работа у нас такая, надо.

— Отомри, Лера! — шипит на меня соседка. — Возьми себя в руки.

Моё непослушное тело понимает команду Шуры по-своему — я обнимаю себя за плечи. Смотрю, как огромный дикарь выходит из машины, идёт к калитке, открывает её… Перед глазами всё плавно, как в замедленной съёмке с дымком.

— Дочь в доме? — дикарь стоит совсем рядом, смотрит на меня с недобрым прищуром.

Я молчу. Слова в горле комом встали, и сердце сейчас из груди вырвется.

— Где ей ещё быть среди ночи? — Шура отвечает ему вопросом на вопрос. — Спит маленькая.

— Это кто? — Ян спрашивает меня и косится брезгливо на соседку.

— Ш-шу… Александра, — не без усилия выдавливаю из себя имя. — Она здесь побудет, — пытаюсь выпрямить спину, но на меня словно что-то тяжёлое навалилось.

— Александра, — хмыкает Ян и ещё раз проходится по Шуре брезгливым взглядом. — Защитница?

— Если надо, отпор тебе дать сумею, — без страха заявляет моя соседка.

Какой отпор Шура может дать здоровенному мужику, у которого кулак размером с её голову?!

— Ты, значит, понимающая, да? — дикарь продолжает диалог с Александрой.

— Иди к дочери. Или ты со мной лясы точить до утра собрался? — соседка моя прёт тараном на гостя и ведь не боится.

Ян на её грубость не отвечает. Мне от него сбежать хочется, а Шура стоит — плечи расправила, и в глаза дикарю смотрит. Он, ухмыльнувшись, идёт к дому, а меня бросает в холодный пот.

— Шура, зачем?.. — шепчу.

— Всё равно пошёл бы, — она берёт меня под руку и ведёт за дикарём.

У меня ноги — вата, и в голове тоже вата. Мыслей — триллион и все жуткие. Кажется, я не переживу ночной визит дикого папочки — удар хватит. Соседка шепчет что-то, приободрить меня пытается, а я её слова едва разбираю. Состояние полуобморочное, я чудом держусь. Страх за дочь пытается меня убить и одновременно держит на плаву.

Заходим в дом, и гость, не разуваясь, шагает через кухню в комнату, где спит Машенька. И я за ним едва ли не бегом — отпихиваю дикаря у порога, бросаюсь к дивану. Дочка спит безмятежным сном в гнезде из подушек, а я рядом стою. Меня трясёт.

— Не просыпалась ещё? — Ян делает шаг вперёд.

Сердце превращается в маленькую пульсирующую горошину, в ушах пищит.

— Нет, — говорю, но себя почти не слышу. — Посмотрел? Теперь уходи.

— Не уйду, — холодно отрезает зверь. — Я до утра здесь буду, — берёт стул, ставит его рядом с диваном и садится.

Что?! Как до утра?! Зачем?..

Я открываю рот в попытках возразить, но вместо слов получается возмущённое бульканье. А Ян не обращает на меня внимания, он смотрит на дочь. Чёрные глаза дикаря блестят в свете тусклого бра. Кажется, его взгляд становится мягче и теплее. Да нет, показалось… Всё та же стальная холодность и жёсткость в позе и мимике. Таких чертей бородатых ничем не проймёшь.

— Ты не останешься здесь до утра, — я отмираю и пытаюсь объяснить гостю простую истину.

— Останусь. Это необходимо моей дочери.

Что за бред, боже мой?!

— Лера, иди сюда, — Шура тянет меня за руку в кухню. — Поговорить надо.

— Эй, нет!.. — шепчу, чтобы не разбудить дочь, но упираюсь конкретно. — Я не пойду.

— Пойдёшь, я сказала, — соседка силой тащит меня из комнаты. — Ничего плохого он Маше не сделает.

Глава 6

Шура всегда была женщиной себе на уме, с большими тараканами, но этот поступок… Приличных слов нет, чтобы выразить эмоции, которые я испытываю.