Дикий папочка

Взгляд у соседки тяжёлый, требовательный — её не обманешь, и не увильнёшь от разговора. Вздохнув, я достаю из кармана смартфон и показываю Шуре смс от Яна, а потом рассказываю всё. И чем больше говорю, тем страшнее становится. Мысли это мысли — их можно отодвинуть на задворки сознания, а слова, сказанные собеседнику, никуда не денешь. Проблема озвучена, но решения у меня нет.

— …И самое странное — он теперь лесничий местный, — я развожу руками. — За одну ночь в чужой деревне получил должность и наверняка жильём обзавёлся. Куда дядя Коля смотрит?

— Николай с ним одного поля ягоды, — задумчиво щурится Шура.

— Как это?

— Ай, — отмахивается от меня. — Неважно. Просто знай, что у участкового защиты искать не стоит.

— И что делать?

— Что-что? Давай подумаем… — соседка расхаживает по комнате. — Обереги он вчера с ограды не сорвал, в дом не полез. Тебя не трогает, только зубы скалит. Непохоже, что он собирается отобрать у тебя дочь.

— Отобрать?! — я едва не падаю с табуретки, на которой сижу.

Для меня дико даже допущение подобного беспредела.

— Лера…

— Маша — моя дочь по закону, — я перебиваю соседку, — а этот гад бородатый не хочет тест на отцовство делать. Я имею полное право даже не разговаривать с ним.

— Боюсь, говорить тебе с этим мужиком придётся. И не раз, — Шура качает головой.

— Может, мне его ещё домой завтра пустить, чтобы он мог поиграть с Машей?! — меня трясёт от возмущения.

— Я в холодильнике у тебя творог видела. Давай-ка мы с тобой сырников наделаем, — соседка берёт меня под руку и ведёт в кухню. — Детки поедят, а мы с тобой поболтаем.

Похоже, на почту Шуре уже не надо.

***

Сырников мы наделали и детей накормили. Маша и Боря довольные улеглись на послеобеденный сон, а мы с Шурой пошли в кухню пить чай. И болтать, конечно.

Разговор мне откровенно не нравится — направление сомнительное. Впечатление, что соседка пытается примирить меня с мыслью, что завра к нам в гости нагрянет папаша. Отцовство Яна под большим вопросом. И дело даже не в том, что бородатый врёт — нет. Он просто может жестоко ошибаться.

— …Обереги мои не всесильны, — Шура размешивает ложечкой сахар в чае. — Ты в этом сама убедилась. Если он захочет — зайдёт, и участковому не пожалуешься.

— Скандал закачу и табуреткой его по башке огрею, — не раздумывая, выдаю коварный план. — Кстати! Мне собака нужна. Но только большая.

— Ох-х… — Шура смотрит на меня, как на маленькую глупую девочку. — Собаку мы тебе организуем, во дворе лишней не будет. Только не думай, что от такого, как Ян, пёс спасёт.

— Я не пойму, что в нём такого?! — хлопаю ладошкой по столу.

— Тише! — шикает на меня соседка. — Детей разбудишь.

— Знаешь, с кавказской овчаркой спорить сложно. Пусть попробует, если осмелится.

— Лера, всё может повернуться так, что ты сама его будешь просить с дочерью общаться.

— Что?! — снова повышаю голос.

Боре по фигу — сон богатырский, моя Машуля — принцесса на горошине, проснулась и хнычет. Лечу в комнату успокоить дочь, пока она «богатыря» не разбудила.

— Маша?.. — я замираю на пороге комнаты и с удивлением смотрю на дочь.

Девочка стоит на кровати на четвереньках, шея вытянута, глазёнки блестят:

— У-у-у-у-у… — негромко, на волчий манер, чётко выдаёт Машуля.

— Маш, ты чего? — я подхватываю сонную малышку на руки. — Приснилось что-то? — Хожу с ней по комнате. — Или снова зубик?

— Не приснилось и не зубик, — Шура наваливается плечом на дверной косяк и внимательным взглядом смотрит на Машеньку. — Табуретки, скандалы и кавказские овчарки отменяются, — заявляет тоном командира. — Завтра ты пустишь Яна к девочке, а я побуду с вами.

Спасибо, конечно… Только моя соседка даже близко не напоминает терминатора. Так себе секьюрити.

— Шур, слишком опасно. Мало ли, кто он на самом деле. Я не могу пойти на это.

— Придётся, — она настаивает.

— Не объяснишь почему? — интересуюсь скорее из вежливости, чем из любопытства.

Позволить «дикому папочке» встретиться с Машей — так себе затея. И я не собираюсь слушать Шуру в этом вопросе.

— Объясню, но не сегодня. Завтра разгляжу со всех сторон этого Яна и поговорим. Ты многого не знаешь о дочери, — слова Шуры бьют мне в самое сердце.

***

Часа три прошло, как Шура забрала Борю и ушла, а у меня из головы не идут её слова. Ты многого не знаешь о дочери…Всё, что я знаю о Маше, заключено в рамку нашей с ней жизни. Остальное неважно. Но иногда меня мучают вопросы о биологических родственниках Машули. Возможно, сегодня приоткрылась завеса, за которой скрываются эти тайны, но я не уверена, что стоит продолжать их разгадывать.

Разгибаю спину — поясница затекла. М-да, отвыкла я от физического труда. Зато почти весь палисадник от травы избавила. А Маша-то, Маша! Улыбаюсь, глядя на дочь, которая с удовольствием возится на огромном одеяле. Я его прямо на дощатом настиле во дворе разложила — поле целое вышло, и игрушек у Машули там куча. Снова моя дамочка занята — не мешайте. Удивительно даже — в городе она такой самостоятельной не была. Поиграет минут десять и на ручки просится. А тут как подменили девочку. Маме на радость.