Диктаторы обмана: новое лицо тирании в XXI веке

На самом деле оппозиционные СМИ приносили пользу. Их наличие демонстрировало уверенность режима в своей популярности. Их предъявляли Западу – и внутренним критикам – как доказательство того, что власть уважает свободу прессы. Они вполне могли быть источником ценных сведений, предупреждая о местных кризисах или надвигающихся угрозах. А еще через них можно было – для пущей достоверности – передавать информацию, как это делал Назарбаев, привлекавший к сотрудничеству независимых блогеров. Во время самопереворота Фухимори данные о популярности президента, озвученные государственными СМИ, вряд ли бы убедили критиков. Но те же данные, опубликованные оппозиционной прессой, вызвали бы больше доверия.

Базу поддержки Фухимори составляли жители сельской местности и городских трущоб. Чтобы находиться с ними на связи, ему требовался контроль над основными телеканалами и таблоидами. Помимо социальных низов у перуанского общества была хорошо образованная, вестернизированная верхушка. В начале 1990-х 14 % взрослого населения страны имело высшее образование – практически так же, как в Израиле55. Фухимори не мог позволить информированным согражданам заронить сомнение в души его сторонников. Впрочем, вряд ли бы у них это получилось, учитывая снобистский характер изданий вроде «El Comercio», «La Republica» и «Caretas». Эти маргинальные СМИ не представляли угрозы, потому что большинство перуанцев их не замечали. «Какое мне дело до “El Comercio”? – рассуждал Монтесинос. – У нее тираж 80 000 экземпляров. 80 000 – это фигня»

56.

Свои «El Comercio» были и у других диктаторов обмана. Например, у Путина – либеральная ежедневная «Новая Газета» и либеральный телеканал «Дождь». Российские власти не давали покоя обеим редакциям, но вплоть до начала полномасштабной войны в Украине в 2022 году до закрытия дело не доходило. «Никогда не было задачи нас закрыть, – говорила в интервью журналистке Джилл Догерти основательница «Дождя» Наталья Синдеева, – скорее стояла задача нас, скажем так, ослабить. Нас зажимали»57. В Венесуэле Чавес «принял тактическое решение оставить в телеэфире один оппозиционный голос. Посмотрите на “Globovision”, говорил он. Как можно утверждать, что у нас нет плюрализма в СМИ? Они же нападают на меня каждый день»58

. В Малайзии у СМИ на английском и китайском языках было больше свободы, чем у писавших и вещавших на малайском – языке той базы, на которую опирался режим59.

Подход Фухимори предполагал, что цензура должна быть неполной и непубличной. Прямой цензуры «неправильных» идей не было; вместо этого новости подавались в искаженном виде, причем так, чтобы аудитория ни о чем не догадалась. Открытая цензура указывает на то, что государство что-то скрывает, и всегда найдутся желающие выяснить правду

60. Стремление утаить какую-то информацию может, как это ни странно, способствовать ее распространению. В науке это явление получило название «эффекта Стрейзанд»: американская певица пыталась запретить одному малоизвестному сайту публиковать фотографии ее дома в Малибу, а в результате скандала тысячи людей увидели эти снимки61. «У книги, запрещенной сегодня, завтра будет в два раза больше читателей, – писал южноафриканский прозаик Дж. М. Кутзее. – Писатель, которому заткнули рот сегодня, завтра обретет славу того, кому затыкали рот»62

. Так же, как публичное насилие создает мучеников, публичная цензура порождает интерес. Исследования показывают, что люди с большей готовностью верят информации, если знают, что она была запрещена к распространению63.

Чувствуя это, Фухимори кооптировал медиамагнатов. В начале 1990-х шесть из семи основных телестанций в Перу находились в частных руках. Монтесинос давал владельцам взятки, чтобы они проводили самоцензуру. Поскольку формально каналы оставались независимыми, считалось, что они сохраняют объективность. Режим действовал исподтишка, эксплуатируя творческие способности продюсеров и авторов из частного сектора с выгодой для себя. К концу десятилетия Монтесинос платил телевизионным станциям больше 3 млн долларов в месяц за лояльность64. Все детали оговаривались в формальных – но совершенно секретных – договорах за подписью владельцев телеканалов. Каждый день в 12:30 они собирались у Монтесиноса, чтобы спланировать вечерний выпуск новостей65.