Династия Ямато

Поначалу армия обещала ограничиться захватом китайской территории не далее «естественного рубежа» — реки Янцзы. После переправы через Янцзы и взятия в кольцо Нанкина японский МИД выступил с некоей секретной мирной инициативой. В качестве одного из ее элементов фигурировала крупная взятка, которую генералиссимус Чан Кайши будто бы готовился принять. Однако японский Генштаб узнал о готовящейся сделке и блокировал инициативу. По причинам, остающимся невыясненными до сих пор, в этот самый «щекотливый момент» Хирохито поручил своему эксцентричному дяде князю Асаке командовать японской армейской группировкой, ведущей осаду Нанкина.

Князю Асаке потребовался год для лечения переломов, полученных им в 1923 г. в автомобильной катастрофе во Франции (тогда погиб его двоюродный брат князь Китасиракава). Супруга Асаки выхаживала мужа в парижском госпитале. В 1926 г. чета Асака вернулась в Токио, готовая начать жизнь «с чистого листа». Асаке поручили командование дивизионом Императорской гвардии, в задачи которого входила охрана членов императорской семьи. И все же для него эта должность по большому счету являлась формально-ритуальной. Роскошный дворец Таканава разрушился во время землетрясения 1923 г., поэтому до завершения строительства нового дворца на том же месте чета Асака перебралась в Каруидзава — курортный городок, чью беспорядочную застройку вело богатое семейство Цуцуми. В Каруидзаве Асака построил виллу в эдвардианском стиле, где устраивал пышные великосветские приемы. Курортный городок вошел в моду, чета Асака сблизилась с четой Цуцуми, между семействами установились теплые дружеские отношения, в дальнейшем связавшие семейство Цуцуми с императорской фамилией весьма причудливыми нитями.

Новый дворец Асаки в Токио поражал воображение. Ослепительный дорогущий неогреческий китч — огромные ангелы из стекла, крикливые барочные украшения, мозаичные полы, мраморные камины, зеркальные двери, огромные урны из фарфора… Супруга Асаки (дочь Мэйдзи) предпочитала исключительно парижские наряды… Как и персонажи Скотта Фицджеральда, Асака обучали японскую аристократию танцевать фокстрот и танго, разбирались в выпивке. Для дочери Мэйдзи всего этого оказалось несколько многовато… Через шесть месяцев после возвращения в Токио она скоропостижно умерла в возрасте сорока четырех лет. Князя Асаку после ее смерти будто подменили: он отошел от светской жизни, стал мрачнее тучи, похудел, поседел, стал злоупотреблять спиртным. Свет теперь величал его так — «противный»… Император Хирохито всячески журил Асаку за «хронически дурное отношение к жизни» и поставил его во главе нанкинской группировки, возможно, дабы «наставить на путь истинный».

Если так, Хирохито совершил трагическую ошибку! Князь Асака лично приказал перебить абсолютно беззащитное гражданское население Нанкина. Бесчинства японской армии в Нанкине продемонстрировали всему миру звериный оскал японского милитаризма, сведя на нет любые попытки мирного диалога с Японией.

Командующий японской армейской группировкой в регионе Янцзы генерал Мацуи Иванэ не выезжал в поверженный Нанкин — у него, туберкулезника, поднялась высокая температура, и он остался в постели в ставке в Сюйчжоу. Князь Асака со свитой взял власть в Нанкине в свои руки. Мацуи, знавший о репутации Асаки и опасавшийся, что князь испортит «все дело», издал приказ о «нормах поведения» солдат и офицеров в захваченном Нанкине. Большей части японской армии приказывалось остановиться за городской чертой, и только несколько «дисциплинированных» батальонов допускались бы в центр китайской столицы. Поэтому японская армия, говоря словами Мацуи, должна была «блистать доблестью в глазах китайцев, проникшихся доверием к Японии». Мацуи наставлял офицеров: «Обеспечить дисциплину в городе… действовать с соблюдением воинского устава».

Генералиссимус Чан Кайши бросил Нанкин на произвол судьбы, выведя войска из столицы и предоставив горожанам «право» обороняться собственными силами. Чан Кайши берег армию, чтобы самому оставаться у власти. Когда князю Асаке доложили, что окруженный Нанкин практически беззащитен и готов капитулировать, он заявил помощникам: «Мы проучим наших китайских братьев так, что они этого никогда не забудут». Асака ставил на приказах личную печать, приговаривая: «Пленных не брать».