Динозавры против млекопитающих: история соперничества, которая не закончилась до сих пор

Еще более интересный случай полового диморфизма можно обнаружить у оленей. У большинства видов оленей рогами обзаводятся только самцы, однако северные олени живут в столь суровых условиях, что самки не могут отказаться от их ношения в суровый зимний период, когда на их попечении находятся детеныши. В сезон размножения рогов они все же лишаются, а самцы рогами к этому времени обзаводятся. Напротив, в период, пока самки выкармливают детенышей, самцы, чья жизнь теперь менее ценна, рогов не имеют. Возможно, здесь имеет место популяционный отбор: в тех популяциях, у которых зимой чаще подвергались нападениям безрогие самцы, детеныши подвергались меньшей опасности. С другой стороны, после суровых «безрогих» зим выживали только самые мощные самцы, которые давали самое здоровое потомство, и «асинхронное» обзаведение рогами постепенно закрепилось.

Рога парнокопытных — неплохой пример того, как изначально универсальные приспособления, имеющие вполне функциональную нагрузку, превращаются в атрибут одного из полов. Рога появлялись, видимо, независимо у самых разных групп копытных. Но у большинства, если не у всех, животных они появились именно как средство обороны и не были связаны с половой принадлежностью носителей, лишь позднее у некоторых видов они превращаются в атрибут мужского пола. У определенных видов они не просто перестали быть орудием защиты, а стали даже мешать, от них периодически, после сезона размножения, приходится избавляться. Изначальное присутствие рогов у обоих полов видно на примере тех же северных оленей.

Аналогия, конечно, не вполне корректна: рога, в отличие от гребней и выростов на головах птерозавров, все же сохраняют некоторую функциональность — они необходимы во время брачных турниров, а гребни для этого годились едва ли.

И рогообразные выросты могут сохраняться, даже когда в них нет уже вовсе никакого практического смысла[113]. У китов (полосатиков) унаследованные, видимо, от сухопутного предка рога мешали бы созданию обтекаемых форм, они скрыты под слоями жира и кожи. Функционально они бесполезны, и тем не менее они сохраняются. Сохраняются (как предположил Павел Гольдин) только для демонстрации сексуальной привлекательности: эхолокация позволяет потенциальному половому партнеру или сопернику эти рога «увидеть», а кроме того, что их «увидят», от них больше ничего и не требуется. Если мнение Гольдина верно, то разница между рогами млекопитающих и гребнями птерозавров может быть не так уж велика.

Хотя сегодня и нет позвоночных-парусников, украшенных гребнями, животные, которым нравится ходить под парусом, существуют. Используют силу ветра для перемещения по воде пауки (в качестве паруса им служат поднятые лапки)[114].

Птицы против птерозавров: победа чадолюбия

Какими бы ни были причины возникновения головных украшений у птерозавров и стали ли бы они для некоторых из них парусами, птерозавры все-таки проиграли птицам. Впрочем, их конечное поражение в борьбе за небо было связано не только с неудобством устройства крыльев (почти те же сложности сегодня не мешают благоденствовать рукокрылым, пусть они и занимают очень специфические ниши). Скорее всего, губительной для них оказалась, как в конечном счете и для динозавров, стратегия «больше размер — больше потомков». В меловом периоде птерозавры, как я говорил, в массе своей (хотя мы и помним об одном исключении) превращаются в гигантов. Кетцалькоатль (Quetzalcoatlus northropi) — летающая громадина размером с жирафа. Дети такого монстра, если он продолжал откладывать яйца, должны были быть неизмеримо меньше родителя. Либо же птерозавры должны были отказаться от кладки яиц и перейти к полноценному живорождению, то есть создать какой-то аналог плаценты, что позволило бы производить на свет достаточно крупных детенышей, но примеров подобного у архозавров мы не находим (позже я скажу почему).

Данные о том, каким было родительское поведение птерозавров и было ли оно вообще, различны. Может быть, они действительно ограничивались почти исключительно высиживанием яиц.

Если попробовать проследить историю, то архаичные «переходные» между ранними длиннохвостыми птерозаврами и птеродактилями дарвиноптерусы (Darwinopterus modularis), скорее всего, подобно большинству современных лепидозавров и черепахам, зарывали свое потомство в песочек. Вновь оговорюсь — как в большинстве эволюционных случаев, нельзя сказать, что вот были примитивные и длиннохвостые триасовые и юрские виды птерозавров (ранее их всех считали рамфоринхоидами, но вообще они гораздо разнообразнее), а наследовали им более совершенные птеродактили. Скорее, видимо, следует говорить о птеродактилизации — появлении птеродактилевых черт в разных группах примитивных птерозавров повышенной хвостатости в ходе их эволюции, но дарвиноптерусы действительно находятся где-то между теми и другими.