Дипломатия России. Опыт Первой мировой войны

Первым принять у себя военнопленных согласилось правительство нейтральной Швейцарии, где из-за войны пустовала большая часть гостиниц, туристических пансионатов и туберкулезных санаториев, а их владельцы несли убытки. Медико-санитарная служба швейцарской армии предлагала взять на себя размещение и уход за ранеными и больными при условии, что оплачивать все расходы по устройству, размещению и лечению своих соотечественников будут правительства воюющих стран. Швейцарские предложения были признаны приемлемыми и послужили в дальнейшем образцом для других нейтральных государств.

Соглашение о размещении больных между французами и немцами было достигнуто, и в январе 1916 г. в Швейцарию прибыли первые французские пленные из Германии и немецкие – из Франции. Впоследствии к заключенному с Германией соглашению (об интернировании больных и раненых в нейтральных странах) присоединились правительства Великобритании и Бельгии.

Отдел военнопленных российского Министерства иностранных дел докладывал Совету министров, что к сентябрю 1916 г. в Швейцарии разместили: французов – 8941, англичан – 452, бельгийцев – 1076 и германцев – 2948. Всего 13 417 человек. Обслуживание интернированных возложили на главного начальника медицинской части швейцарской армии. Интернированных распределили по 16 округам, каждый из которых находится в ведении военного врача, ответственного перед главным врачом швейцарской армии. Начальник округа выбирает из пленных унтер-офицеров одного, которого назначает начальником над всеми пленными, живущими в одном месте. Тем же способом назначаются начальники над пленными, живущими в отдельных гостиницах или пансионах. Последние, в свою очередь, назначают старших по этажам.

На интернированных распространяются правила дисциплинарного устава швейцарской армии. Что касается размещения, то выбор гостиниц и пансионов сделан федеральным правительством, исходя из предложений Ассоциации швейцарских отелей. Помещения для интернированных ничем не напоминают больницы, комнаты большие и светлые, в каждой не более 4 пленных.

С точки зрения трудоустройства собранные в Швейцарии больные немцы и французы разделены на 4 категории: 1. Совершенно неспособные ни к какому труду. 2. Те, которые находят себе занятия, находясь в качестве денщиков у интернированных офицеров, или работая для своих сотоварищей в качестве портных, сапожников и т. д. 3. Некоторые интернированные нашли себе работу у крестьян того места, где они поселены. 4. Способные к труду, но не имеющие работы. Для них учреждены особые бюро, которые должны находить им работу в зависимости от того, чем они занимались в довоенной жизни.

Офицерам могут подыскивать себе занятия сами.

Родственники больного пленного могут жить в одной с ним гостинице только в исключительных случаях, но имеют право свободно селиться в одном с ним городе или местечке. Покидать место, определенное для жительства, интернированные могут лишь с особого разрешения начальника округа. В этих случаях им выдаются особые отпускные билеты, которые они должны предъявлять военному начальству тех мест, куда направляются²³¹.

Несмотря на подобные весьма вольготные условия российское Военное министерство сочло предложение о размещении военнопленных в нейтральных странах в принципе неприемлемым. Вполне вероятно, что военные «стратеги» полагали нахождение большого количества русских солдат и офицеров во вражеском плену более полезным, поскольку оно обременяло противника, находившегося в тисках экономической блокады Антанты, и усугубляло его продовольственные проблемы. Поскольку больные и раненые русские солдаты и офицеры не могли непосредственно повлиять на расклад военных сил и исход войны, они списывались со счетов. Приоритетной задачей Генштаба, как свидетельствуют архивные документы, являлось не спасение наибольшего числа русских военнопленных от голода, болезней и смерти. Их судьба волновала в последнюю очередь. Главной опасностью генералитет считал возможное развертывание с участием германских и австрийских военнопленных шпионажа против России с территории нейтральных стран.

На фоне преступного безразличия царского генералитета к судьбам тяжелораненых и изувеченных войной солдат и офицеров трагически звучат строки из «Песни павших» Лиона Фейхтвангера:

Мы здесь лежим, желты, как воск.Нам черви высосали мозг.В плену могильной немоты

Землей забиты наши рты.Мы ждем ответа!Плоть наша – пепел и труха,Но, как могила ни глуха,

Сквозь глухоту, сквозь сон, сквозь тьмуВопрос грохочет: «Почему?»Мы ждем ответа!²³²

Очевидно, здесь уместно было бы напомнить о деятельности Советского правительства в годы Второй мировой войны по вопросам военнопленных.