Дис

Впрочем, они довольно долго разговаривали до этого и советовались. Друг с другом и со Степушкой, как ласково называл его Ваня. Он отчего-то испытывал особую теплоту к этому живодеру, воспринимая последнего почти как духовного наставника. Второй же из этой парочки, белобрысый, напротив, разговаривал со Степаном Игнатьевичем вполне спокойно и по-деловому. Он был, в некотором роде, профессионал своего дела, то есть именно рытья могил и помещения в них покойников. Но вот в деле сокрытия следов преступлений, которые эти два душегуба время от времени совершали, он был полным профаном. И тут уже за дело брался Степушка. Он всегда знал где и как лучше прятать. И поэтому иногда, с некоторых заезжих «молодцов», которые тоже весьма интересовались этими его «услугами», брал за это еще и деньги. Он поговаривал иногда, что на этом кладбище, где они все вместе так успешно работали, вряд ли можно было найти хотя бы одну могилку, в которую хоть кого-нибудь, как он выражался, да не «подселили». Обычно, подобным подселением называлась процедура помещения тела в только что вырытую, свежую могилу. Но иногда подселяли и в старые. Стоило это, конечно же, дороже, но в экстренных случаях и такая услуга пользовалась немалым спросом.

Сам Антон, конечно, Степушке вовсе не нужен был. Однако он, в силу давно уже приобретенной крайней осторожности, посчитал, что избавиться от этого “любопытствующего малыша”, как он его называл в разговоре со своими подручными, было бы очень даже правильно. Степушка вообще не слишком любил выяснять детали. Что, да как, да по какой причине. Он любил рубить сразу, после чего прятать концы в воду. Так ему было проще и, возможно, спокойней.

– Говорю вам, – обстоятельно произнес он, когда пришел спустя некоторое время в кладбищенский домик весь взбудораженный словно куда-то спешил, – этот малыш следил за мной. Он чего-то там вынюхивал, чего не знаю. Да и не хочу знать. Так что вы, ребятки, все правильно сделали. Нечего тут посторонним шляться, да еще и посреди ночи.

– Молодец Степушка, – ответствовал ему Ваня, – все верно рассудил. Ну а мы-то свою работу тоже ладно справили. Но куда нам его теперь девать-то? Схоронить или в крематории сжечь?

– Похороните, – чуть подумав, ответил Степан Игнатьевич. – Крематорий растапливать надо, а кроме того, я не знаю, кто там сегодня дежурит. Может и вообще не получится договориться. И лишние свидетели нам тоже не нужны.

– Да-а не нужны, – охотно согласился с ним Ваня. – У них там своя история и свои порядки. Ну а мы-то тут как-нибудь сами управимся. Вон, сегодня как раз новую могилку выкопали. Там, чуть левее седьмого ряда, сразу в сторону. Вот, – он указал на белобрысого, – он и копал.

– А ты бы мог мне и помочь, – недовольно пробурчал на это белобрысый. – Я ведь здесь не один работаю, а все рытье на мне. Это несправедливо.

Тут злодеи отчего-то задумались и замолчали. Они вместе продолжали пить чай, услужливо подливаемый белобрысым и с аппетитом уплетать ванины бутерброды. На самого Антона они все по-прежнему не обращали никакого внимания. Наконец трапеза закончилась и белобрысый отправился куда-то вглубь освещенной комнаты мыть чашки, а Ваня вновь заговорил со Степушкой. Так прошло еще полчаса. Наконец Ваня и белобрысый опять переоделись в свои ватники и плащи, а Степан Игнатьевич, дав еще пару незначительных указаний, собрался уходить назад к себе на проходную досиживать смену. Зачем ему это было нужно никто не знал в точности. Да и вообще, зачем такая или хотя бы какая другая работа человеку, который и так владел весьма крупной компанией, приносящей немалые доходы? Был даже такой момент во время чаепития, когда Степан Игнатьевич, весьма по-деловому так, похлопал себя по карману, показывая, где у него находился Павел Иванович, генеральный директор фирмы, в которой еще совсем недавно работал Антон. И это было просто ужасно. «Боже мой, – подумал Антон, внутренне содрогнувшись, поскольку все еще продолжал следить за происходящим в светлой комнате. – Где же я, получается, работал-то все это время! Что за люди, и куда шли все те деньги, что мы так усердно зарабатывали? Ведь это же не бандиты какие-нибудь, которым только деньги и нужны. Это что-то намного более страшное, маньяки просто».