Читаем Дискография (2) полностью

-------------------------------------------------------------------------

1. Монгольская степь.

Сзади идет зима, сзади идет ледник. Родится юным, стареет за миг. Больше нигде таких мудрых детей, Больше нигде таких безустальных крыльев, Нет нигде.

Старые церкви - непролазная грязь, Красный колпак - не африканский джаз. Надо спуститься где-то, выпить воды, Среди камышей на болотах седых острых копыт, Острых копыт.

Перелет, перелет от вечной зимы, Идущей по пятам, идущей по пятам. Перелет, перелет в монгольскую степь. Монгольская степь, монгольская степь, Монгольская степь.

Сзади идет ледник, следом несет волну. Последние птицы, последний крик лета. Крылья перепелки в лапах орла. Спрячь клюв, спрячь под крыло, А ну-ка спрячь.

Эскимосские танки входят в города Глыбами льда на дымящихся башнях. Глыбами льда на дымящихся башнях Белый медведь и стальная звезда. Спрячь клюв, Спрячь клюв.

Перелет, перелет от вечной зимы, Идущей по пятам, идущей по пятам. Перелет, перелет в монгольскую степь. Монгольская степь, монгольская степь, Монгольская степь.

Сзади идет зима, сзади идет ледник. Родится юным, стареет за миг. Больше нигде таких мудрых детей, Больше нигде таких безустальных крыльев, Нет нигде.

Перелет от вечной зимы Идущей по пятам, идущей по пятам. Перелет, перелет в монгольскую степь. Монгольская степь, монгольская степь,

Перелет, перелет от вечной зимы Идущей по пятам, идущей по пятам. Перелет, перелет в монгольскую степь. Монгольская степь, монгольская степь,

[....]

2. ? Никуда.

Васька-Кривой зарезал трех рыбаков Отточенным обрезком штыря. Вывернул карманы и набрал серебром, Без малого, четыре рубля.

Вытряхнул рюкзак и нашел в рюкзаке Полбутылки дрянного вина. Выпил вино и уснул на песке, Стала красной речная волна.

Эти реки текут в никуда, Текут никуда не впадая. Эти реки текут в никуда, Текут никуда не впадая.

Ваську-Кривого повязали во сне И отправили в город на суд. Жарко нынче судейским, они, не таясь, Квас холодный стаканами пьют.

А над ними засиженный мухами герб, Страшный герб из литого свинца. А на нем кровью пахаря залитый серп И молот в крови кузнеца.

Эти реки текут в никуда, Текут никуда не впадая. Эти реки текут в никуда, Текут никуда не впадая.

Ваську-Кривого, разбудив на заре, Без заправки ведут в коридор. Глухой коридор и чубатый кирпич, И кафелем выложен пол.

Божья мамочка билась у входа в тюрьму О железную дверь головой. Но с кафельной плитки Васькину кровь Смыл водою из шлангов конвой.

Эти реки текут в никуда, Текут никуда не впадая. Эти реки текут в никуда, Текут никуда не впадая.

3. ? Иван Человеков.

Иван Человеков был простой человек И просто смотрел на свет. И "да" его было настоящее "да", А "нет" - настоящее "нет".

И он знал, что будет завтра с восьми до пяти И что будет после пяти. И если на пути становилась гора Он не пытался ее обойти.

Иван Человеков возвращался домой И на площадке, где мусоропровод, Он увидел, как из люка таращилась смерть, И он понял - завтра умрет.

Он взял свой блокнот и написал ей прийти Завтра ровно в двенадцать часов. Он терпеть не мог несделанных дел И попусту сказанных слов.

Я знаю эту женщину, Одни ее зовут - свобода. Другим - она просто судьба. И если для первых она раба, Вторым - она святая судья. Я знаю эту женщину, Я знаю эту женщину.

Иван Человеков гладко выбрил лицо, Одел лучший галстук и ждет Спокойный и светлый. И струсила смерть И забыла, где он живет. Он долго ждал, но потом он устал Попусту ждать и ушел. И встречая смерть не здоровался с ней, Как со всеми, кто его проколол.

Я знаю эту женщину, Одни ее зовут - свобода. Другим - она просто судьба. И если для первых она раба, Вторым - она святая судья. Я знаю эту женщину, Я знаю эту женщину.

И первые пытаются взять ее в плен И заставить стирать носки, Но вторые знают, что плен - это тлен И живут без особой тоски.

4. Чистый бес.

Из тени, из каменной ночи Явился, под вежливый стук. Медленно, но без сомнений, Очертил на полу белый круг И, без лишних приготовлений, Начал танец бесчисленных рук, Где в каждом безумном движенье Рождался неведомый звук "Не покидай меня!"

Не слова, не смеха, не крика. Я впадал то в восторг, то в испуг. Без плача, без вздоха, без шума, Входил он в начертанный круг И, как в шелк, обернув меня в трепет, И вдруг, показав мне глаза, Осыпал меня теплым пеплом И вышел в просторную дверь.

Не покидай меня, Даже если ты чистый бес! Или бери с собой, Или останься здесь. Не покидай меня!

В распахнутых окнах под ветром Метались ночные жуки. И тяжесть их кованных крыльев Тянуло меня за собой. И я звал без надежды, без страха, Но голос звучал, как чужой. Я кричал словно черная птица В одеждах покрытых золой.

Не покидай меня, Даже если ты чистый бес! Или бери с собой, Или останься здесь. Не покидай меня!

5. Чужая земля.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Земля предков
Земля предков

Высадившись на территории Центральной Америки, карфагеняне сталкиваются с цивилизацией ольмеков. Из экспедиционного флота финикийцев до берега добралось лишь три корабля, два из которых вскоре потерпели крушение. Выстроив из обломков крепость и оставив одну квинкерему под охраной на берегу, карфагенские разведчики, которых ведет Федор Чайка, продвигаются в глубь материка. Вскоре посланцы Ганнибала обнаруживают огромный город, жители которого поклоняются ягуару. Этот город богат золотом и грандиозными храмами, а его армия многочисленна.На подступах происходит несколько яростных сражений с воинами ягуара, в результате которых почти все карфагеняне из передового отряда гибнут. Федор Чайка, Леха Ларин и еще несколько финикийских бойцов захвачены в плен и должны быть принесены в жертву местным богам на одной из пирамид древнего города. Однако им чудом удается бежать. Уходя от преследования, беглецы встречают армию другого племени и вновь попадают в плен. Финикийцев уводят с побережья залива в глубь горной территории, но они не теряют надежду вновь бежать и разыскать свой последний корабль, чтобы вернуться домой.

Александр Владимирович Мазин , Александр Дмитриевич Прозоров , Александр Прозоров , Алексей Живой , Алексей Миронов , Виктор Геннадьевич Смирнов

Фантастика / Поэзия / Исторические приключения / Альтернативная история / Попаданцы / Стихи и поэзия
Суд идет
Суд идет

Перед вами книга необычная и для автора, и для его читателей. В ней повествуется об учёных, вынужденных помимо своей воли жить и работать вдалеке от своей Родины. Молодой физик и его друг биолог изобрели электронно-биологическую систему, которая способна изменить к лучшему всю нашу жизнь. Теперь они заняты испытаниями этой системы.В книге много острых занимательных сцен, ярко показана любовь двух молодых людей. Книга читается на одном дыхании.«Суд идёт» — роман, который достойно продолжает обширное семейство книг Ивана Дроздова, изданных в серии «Русский роман».

Абрам (Синявский Терц , Андрей Донатович Синявский , Иван Владимирович Дроздов , Иван Георгиевич Лазутин , Расул Гамзатович Гамзатов

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Поэзия
В Датском королевстве…
В Датском королевстве…

Номер открывается фрагментами романа Кнуда Ромера «Ничего, кроме страха». В 2006 году известный телеведущий, специалист по рекламе и актер, снимавшийся в фильме Ларса фон Триера «Идиоты», опубликовал свой дебютный роман, который сразу же сделал его знаменитым. Роман Кнуда Ромера, повествующий об истории нескольких поколений одной семьи на фоне исторических событий XX века и удостоенный нескольких престижных премий, переведен на пятнадцать языков. В рубрике «Литературное наследие» представлен один из самых интересных датских писателей первой половины XIX века. Стена Стенсена Бликера принято считать отцом датской новеллы. Он создал свой собственный художественный мир и оригинальную прозу, которая не укладывается в рамки утвердившегося к двадцатым годам XIX века романтизма. В основе сюжета его произведений — часто необычная ситуация, которая вдобавок разрешается совершенно неожиданным образом. Рассказчик, alteregoaвтopa, становится случайным свидетелем драматических событий, разворачивающихся на фоне унылых ютландских пейзажей, и сопереживает героям, страдающим от несправедливости мироустройства. Классик датской литературы Клаус Рифбьерг, который за свою долгую творческую жизнь попробовал себя во всех жанрах, представлен в номере небольшой новеллой «Столовые приборы», в центре которой судьба поколения, принимавшего участие в протестных молодежных акциях 1968 года. Еще об одном классике датской литературы — Карен Бликсен — в рубрике «Портрет в зеркалах» рассказывают такие признанные мастера, как Марио Варгас Льоса, Джон Апдайк и Трумен Капоте.

авторов Коллектив , Анастасия Строкина , Анатолий Николаевич Чеканский , Елена Александровна Суриц , Олег Владимирович Рождественский

Публицистика / Драматургия / Поэзия / Классическая проза / Современная проза